Еще несколько подобных вещей написаны Хлебниковым в бытность в Пятигорске для тамошних Кавроста и Тергосиздата7. Здесь, между прочим, произошел чрезвычайно типичный для Хлебникова случай.
Поэту хотели помочь и решили устроить его в Роста. Начинаются обычные для Хлебникова недоразумения.
– Привлечь к агитации и пропаганде – но как впряжешь в одни оглобли «коня и трепетную лань»? – вопрошал бюрократ из Центропечати.
Велимира определили ночным сторожем, так как писатель он для Роста, дескать, неподходящий. Но в кампанию помощи голодающим обратились к Хлебникову, чтобы он написал несколько стихотворных призывов, один из которых мы цитировали выше.
Руководители Роста были в большом восторге от вещей Хлебникова, уверяли, что это самое настоящее народное творчество, необходимое для советской общественности, что «в ответственные моменты поэт бывает с массами», и проч. и проч. (см. воспоминания Козлова в «Красной Нови», № 8 за 1927 г.). Но Хлебников так и остался ночным сторожем.
Непрактичный Велимир не извлекал материальной выгоды из своих произведений и всю жизнь провел полунищим скитальцем, умея только агитировать о помощи другим – голодающим и бесприютным.
Во время гражданской войны Хлебникову пришлось особенно плохо. Как беспаспортного, его часто арестовывали (у него не было даже карманов, и вообще – зачем настоящему страннику паспорт?!). Он много голодал и болел (сыпной тиф). Друзья уговаривали его лечиться.
– Лечение успеется! – говорил Хлебников.
Он рвался в столицу, чтоб напечатать свои произведения, главным образом вычисления о будущих войнах.
В 1921 г. уже в Москве он таинственно сообщал мне о своих открытиях, доверяясь:
– Англичане дорого бы дали, чтобы эти вычисления не были напечатаны!
Я смеялся и заверял Хлебникова, что англичане гроша не дадут, несмотря на то, что «доски судьбы» грозили им погибелью, неудачными войнами, потерей флота и пр.
Хлебников обижался, но все же, видимо убежденный, дал мне свои вычисления для обнародования. У меня сохранилась его записка:
Алексею Крученых
«Часы человечества»
Разрешается печатать.
В. Хлебников
10 /II-22
Эта вещь вошла в «Доски судьбы» (изд. 1922 г.).
В Москве Велимир снова заболел, жаловался, что у него пухнут ноги. Некоторым не в меру горячим поклонникам удалось уговорить его уехать в деревню и оттуда грозить англичанам, а заодно и всем неверующим в грозные вычисления8.
К сожалению, материальная часть похода была в печальном состоянии. Хлебников в дороге простудился (весною уснул на сырой земле). Медпомощь в деревне была недостаточна, к тому же Велимир гнал от себя лекарей.
Незадолго до смерти он написал письмо д-ру А. П. Давыдову (Москва):
Александр Петрович.
Сообщаю Вам, как врачу, свои медицинские горести. Я попал на дачу в Новгородской губер. ст. Боровенка, село Санталово (40 верст от него), здесь я шел пешком, спал на земле и лишился ног. Не ходят. Расстройство (неразборчиво) службы. Меня поместили в Коростецкую «больницу» Новгор. губ., гор. Коростец, 40 верст от жел. дор.
Хочу поправиться, вернуть дар походки и ехать в Москву и на родину. Как это сделать?9
Это последняя весть от Велимира Хлебникова – «Предземшара». Болезнь быстро развивалась и привела к преждевременному концу. Хлебников умер 37 лет – в возрасте Байрона, Пушкина и Маяковского.
Маяковский и зверье*
Некоторые критики (Иванов-Разумник, Чуковский, Воронский)1 обвиняли лефовцев вообще, Маяковского в частности, в том, что они подпали под власть «машинной Вещи», «ликвидировали душу» и забыли «живого человека», забыли «духовное».