Единственным исключением была комната Ульяны. Тут стояла вполне приличного вида кровать, застеленная чистым бельем. У стены – огромное, в человеческий рост зеркало, видимо, когда-то бывшее зеркальной дверью шкафа. И шкаф тут тоже имелся. Не бог весть что, из ДСП, но новый.
За порядком в своей комнате Ульяна старательно следила. Пол застелен ковролином, чтобы прикрыть испорченный паркет или даже скрыть полное его отсутствие. На стенах неумело наклеены дешевенькие бумажные обои, а на вбитых гвоздиках повешены дешевые картинки.
– Видите, тут я и жила.
– Не вижу кроватки для ребенка.
– А зачем ему кроватка? Пока он маленький, в коляске спокойно спит.
– А коляска где?
– На улице. Не таскать же ее каждый раз в квартиру. Пристегну ее на лестнице, и порядок.
Василий Петрович не стал уточнять, что по дороге сюда он не видел никакой детской коляски. В конце концов, это личное дело Ульяны, где она ее хранит.
Вернувшись в кухню, Василий Петрович понял, что и плита была новой, только очень уж грязной, в раковине текла вода, а грязные кастрюли иной раз попадались даже почти новые, с цветочками и красивыми рисунками.
– Кастрюли принадлежат мне! – поспешно заявила Ульяна.
– Никто их у вас и не отнимет.
– И еще несколько кастрюлек принесли соседки. На поминки пришло не много народу, но соседи были.
– Так ты еще и за счет соседей харчевалась! – снова накинулся на мачеху Сергей. – Сама поминки не смогла организовать, соседи из жалости кутью принесли?
– По крайней мере, Ульяна была тут. А ты? – не удержался от укора Василий Петрович. – И не стыдно тебе, Серега? Ни к нашим отцу и матери на похороны не приехал, ни к своему!
– А ты меня не стыди! Что он мне хорошего сделал за всю жизнь?
– Будь добрее к людям. И особенно – к этому малышу. Ему теперь понадобится твоя защита.
– Фига два! – завопил Сергей. – Пусть сдохнет, гаденыш! Наследство – мое!
– Наше! – возразила ему Ульяна.
– Не ссорьтесь! – пытался урезонить их обоих Василий Петрович. – В конце концов, если у тебя, Сергей, есть сомнения в том, кто является отцом малыша, можно сделать тест ДНК. Хотя тело твоего отца кремировано, но между тобой и этим малышом все равно должны найтись общие гены.
Ульяна внимательно выслушала слова Василия Петровича, но покачала головой отрицательно:
– Еще чего! Не дам я своего ребенка иголкой колоть! Он рожден в законном браке, значит, является законным сыном и наследником своего отца. И точка! Я никаких тестов делать не буду! Я и к юристу ходила, специально о правах моего мальчика узнавала.
– Вы это слышали! – взревел Сергей! – Уже и к юристам смоталась!
И он вновь вскочил на ноги. Ване пришлось проявить расторопность, чтобы не позволить Сергею вцепиться в Ульяну.
– Слышь… – прохрипел охранник. – Ты, это… того! Не тронь ее!
– Ваня, на чьей ты стороне? – рвался из его рук Сергей. – Она ведь аферистка!
– В первую очередь, она – мать. Не трогай ее! Понял?
Сергей понял и смирился. А Ульяна заметила:
– Я ведь совсем не против, чтобы разделить квартиру на троих. Одна часть достанется вам, а две – мне и моему ребенку.
– Квартира? – нехорошо прищурился на нее Сергей. – Только квартира?
– Ну да, – пожала плечами Ульяна.
– А еще кое-что ты не забыла?
– Не понимаю, о чем речь.
Ульяна чирикала очень мило, но личико ее внезапно нахмурилось. Что касается Сереги, он взглядами метал громы и молнии. Но бушевать побаивался, памятуя о том, что тут же находятся брат и его охранник. Поэтому он ограничился тем, что свирепо уставился на Ульяну:
– Действительно не понимаешь?
– Нет. Квартира – это единственное, чем располагал мой муж. Въехал сюда в начале девяностых, с тех пор так и жил тут.
– Верно. Жил. Но кроме этой квартирки у бати скопилось еще немного земли.
– Это вы про тот дачный участок, что моему мужу дали от работы?
– И который он впоследствии приватизировал!
– Так на том участке ничего нет. Дом – жалкий сарайчик, давно пора его снести. И несколько старых яблонь.
– Ты дуру мне тут не включай! – снова озверел Сергей. – Участок ей плох! А что батя у трех своих соседей землю в конце восьмидесятых откупил – это ничего? А что участки те как раз вдоль Невы располагаются – это тебе шуточки? А что садоводство это всего в двадцати верстах от города – это тоже ерунда? – И, повернувшись к брату, он произнес: – Сорок соток земли на Неве, причем земли чистой, где даже сносить ничего не надо, кроме нескольких курятников, – на сколько, как ты думаешь, они потянут?!