беда. Не могут свободно ездить купеческие обозы по земле Речи Посполитой, шляхетские войска забирают их. И управы искать негде. Открой, наисветлейший гетман, свое сердце, и пускай часть твоей доброты прольется на нас. Позволь нашим обозам проходить через твои земли.
Максим внимательно слушал татарина. Когда тот кончил, он сощурил глаза и сказал медленно:
- Прикрутило? Прибирают конфедераты к рукам ваши обозы… Некуда проехать?
Знаю, так вам и надо… Плели с ними разные козни против нас и доплелись. Приходилось и мне видеть ваши бунчуки впереди конфедератского злата. Скажи, это так? И сейчас еще есть.
Гонта наклонился к Зализняку.
- Может, все же пропустим? Для нас же лучше.
Зализняк кивнул головой и снова повернулся к посланцу.
- Так оно было. Но мы не злопамятные. Вот и пан полковник просит за вас. Я сам жил в Очакове и сейчас хотелось бы мне видеть ордынцев доброжелательными соседями, так и передайте каймакану. Что же касается торговли, то она к военным делам не относится. Езжайте. Да в дальнейшем будьте осторожнее. Идите, я скажу писарю, пусть напишет охранную грамоту.
Когда татары вышли, Зализняк усмехнулся.
- Ишь, добрые какие, хоть к большому месту прикладывай. Знаю я их. Завтра Жилу с несколькими сотнями пошли в Болту, дела там весьма плохи. Хитрые татары! А обозы их пропустим, и если что-то не так, не в нашу сторону повернется – прижмем их.
- Знаешь, это немного…
- Не благородно?
Гонта утвердительно кивнул головой.
- Брось ты его к чертям, это благородство. Не до него сейчас. Нужно сначала попов выгнать!
- Ты считаешь, их удастся выгнать?
- А разве нет? – удивленно поднял брови Зализняк – Чего же ты тогда к нам пришел?
- Разве всегда идут к тем, за кем видят победу? Ты не подумай только, что я сейчас
жалею или боюсь чего-нибудь. А шляхту одолеть нелегко. Соберут они войска, наймут
солдат. Варшава, что там ни говори! А за нею еще и другие державы стоят. Я же шел туда, куда меня вело сердце.
Зализняк вплотную придвинулся к Гонте.
- Варшава, говоришь? А что, если б нам самим на Варшаву ударить?! Собрать
отряды. Ого, сколько их! Ты погляди – вся Украина горит.
- За них Пруссия, Австрия…
- Мы тоже не сироты на этой земле. У нас родичи ближе есть. Русские люди! Ведь
215
испокон веков мы в беде друг другу помогали. Давно следует по-настоящему объединиться. Люди одни, кровь одна. До каких пор мы будем надвое делиться. Наши атаманы давно переговоры ведут. Мы уже послали письмо киевскому губернатору, а теперь в самый Петербург напишем.
Гонта поднялся и пошел к окну.
- Люди-то одни, это правда. В Польше не только шляхта живет. А вишь, как получилось! И в Петербурге царица есть, есть бояре. Как они на это все посмотрят? Если бы так, как мы хотим… А поразмыслить: как же они могут иначе смотреть? Тем паче
люди образованные, умные? Самый момент левый берег с правым сцепить.
Зализняк подошел к Гонте.
- Это так. Им должно быть дальше видно, чем простым людям… Куда ты
загляделся?
Максим выглянул в окно. В соседнем дворе молодица гладила платок. Ей помогал мальчик, в длинной, до колен, сорочке, подпоясанной кромкой. Они держали платок растянутым, раскатывая в нем разогретое круглое гало.
- У меня такой дома остался, - указал глазами Гонта на мальчика. – Да девушек четыре. Красивые все – в отца, - и довольный своей шуткой, засмеялся: - Ты женат?
- Нет, была девушка… Ты, кажется, еще не был дома с тех пор, как перешел к нам? – перевел разговор Зализняк. – До Россошек далеко ли отсюда?
- Напрямик верст пятнадцать-двадцать.
- К вечеру вернемся? Поедем вдвоем. Принимаешь гостя?
Зализняк позвал Василя и велел готовить коней.
XXIV
Восстание нарастало. Грозовой тучей катилось оно по Украине. А туча та из горя и гнева народного соткана: рокочет она громами-призывами, сверкает карающими
молниями. Выпав ливнем возле Умани, туча поплыла дальше, все разрастаясь. От нее отделялись и расходились в сторону меньшие тучки, а вместо них приплывали новые и новые. А громы гремели все сильнее, а молнии летели все дальше и дальше. Туча покрыла уже не только Киевщину, Черкасщину, Брацлавщину, но и Волынь, Галицию, сеяла мелкой изморозью на Белчине и Подкарпатье. Там на горные дороги выходили с кремневыми ружьями и топорами опрышки, останавливали обозы, которые везли шляхте оружие и провиант. Опасными стали для купцов те дороги, опасными и страшными. И не