Семен с нетерпением ждал вылазки. С помощью Хрена и еще нескольких человек
он собрал с полсотни гайдамаков и, наблюдая за воротами, стал отходить к лесу. К счастью, никто не преследовал отступающих. На опушке остановились. Один за другим подходили гайдамаки. Усталые, мрачные, обходили стороной атамана и остановились позади его.
222
- Видимо, невелик гарнизон в крепости, а то они непременно погнались бы за ними, - сказал Хрен, вынимая трубку.
Семен не ответил. Он смотрел на крепость, и ему становилось ясным – отсюда ее не возьмешь. Тем более нечего было и думать, подойти к ней с других сторон.
- А чтобы ты сгорела! – выругался сзади какой-то крестьянин. – Пустить тебя за дымом.
- А зачем сами начали? – молвил со злостью Хрен. – Стадом, словно скотина, поперли. В бой нужно идти строем. А вы… Сохой пахать, сено кидать – это вы еще умеете.
Неживой вздрогнул. Молнией промелькнула в голове мысль и угасла.
- Чем, как? Разве что… – он подозвал Хрена. – А что, если поджечь крепость?
Стены у нее деревянные. Подвезем сена стогов пять, тут недалеко, - Неживой показал на берег Днепра.
Запорожец выпустил носом дым и только после этого посмотрел на луг. Снова
затянулся. На какое-то мгновение глаза его скрывались в клубах дыма.
- Можно, а если и не удастся выкурить, то ослепить наверняка ослепим. Сено слежалось, от него дыма будет густо.
Вскоре от Днепра потянулись возы, груженые сеном. Несколько небольших стогов зацепили веревками и целиком втащили на холм. В лесу нарубили больших жердей, связали по нескольку и вынесли на опушку. В полдень огромный вал стал подвигаться к крепости. Оттуда открыли сильный огонь, пытались поджечь сено, но безуспешно. Оно загорелось только тогда, когда гайдамаки подкатили его под частокол и подожгли сами. Клубы сизого, почти белого дыма поползли вверх, укрыли стены. Вспыхнули одна за другой башни, огонь перекинулся на какой-то хлев, оттуда на комендантский дом и его пристройки. С другой стороны огонь наступал от ворот. Когда загорелись ворота, откуда-то из-под земли послышались отчаянные жалобные крики: под воротами была тюрьма. Гайдамаки стояли перед крепостью, ожидали сигнала. Сигналом был пистолетный выстрел Неживого. Раскидывая клочья тлеющего сена, цепляясь за выступы, гайдамаки полезли на стены. Крепость превратилась в настоящий ад. Огонь лизал пересохшее дерево строений, трещал на камышовых кровлях, клубами бил из окон и дверей. Кто-то из осаждающих разбил дверь тюрьмы, и оттуда, спасаясь от огня, выбежало больше сотни узников.
Готовясь к штурму, Неживой оставил под лесом полсотни гайдамаков во главе с Хреном. За дымом они не видели всей крепости, им была видна лишь восточная часть, с которой прыгали и катились в ров жолнеры, вылазили на противоположную сторону рва и бежали к причалу на Днепре. Хрен видел, как с горы к байдаку, около которого суетились
четверо жолнеров, бежал офицер. Голубой шарф болтался у него на шее, офицер на бегу рванул его и кинул под ноги. Видя, что до байдака не добежать, он (это был комендант крепости) повернул к берегу и вскочил в небольшой выдолбленный из дуба рыбацкий
челн. Но к берегу уже подбегали гайдамаки. Заскрипел под днищем песок, сполз в воду остроносый челн. Он разрезал носом пенистые волны, три пары весел дружно опустились в голубоватую воду. С каждым их взмахом сокращалось расстояние между челнами гайдамаков и маленькой лодчонкой коменданта. Комендант понял – дальше бежать
223
некуда. Он знал: пощады ему не будет. За поясом у него торчал пистолет. Бросив весло, он выхватил пистолет и выстрелил себе в рот.
XXXI
На колокольне возле Красного Яра зазвонил колокол часто-часто, потом почему-то захлебнулся, ударил еще раза два, и замолк. Из разбитых окон панских домов на улицу летели стулья, столы, зеркала. В воздухе вишневым цветом кружился лебединый пух из мягких перин. Трещали двери в лавках, но не выбегали на тот треск лавочники. Вместо этого они глубже прятались по погребам и чердакам.
Огибая толпы гайдамаков, Семен спешил к винокурне. Она стояла между двух холмов на краю города, словно нарочно спряталась от людского глаза. Винокурня могла сейчас причинить много хлопот. Это понял Неживой. На дворе уже стояли два воза, тут и
там слонялись гайдамаки, выкатывая бочки и бочонки. Некоторые уже успели напиться. Семен удивился, увидев между ними и Хрена. Присев около бочонка, запорожец саблей выковыривал затычку.
- Тебя я тут никак не ожидал видеть, - молвил Семен. – Нашел себе дело, нечего сказать, - отвернулся он от Хрена, который обиженно смотрел на него, и крикнул: - Выбирайтесь со двора, слышите все, до одного!