27-го марта 1769-го года неизвестный автор в письме, что сохранилось в архивах, писал из Варшавы: “На Руси каждый раз больше расширяется пожар. Поднялось селянство Украины: Брацлавского, Киевского и часть Волынского воеводства”.
15-го мая 1769-го года Екатерина II направила генерал-губернатору Малороссии Румянцеву новый указ: расправиться с участниками восстания колиив, которые будут делать попытки бежать на Левобережье, “как с разбойниками”.
И хотя в мае 1769-го года восстание погасло, как массовое движение, отдельные отряды колиив действовали еще и в другой половине 1769-го года и даже в дальнейшие
годы. Но все это уже не имело политического значения.
257
IV
Таким образом, украинские крестьяне на Правобережье, восставшие в 1768-ом году
против польских помещиков, боролись за уничтожение крепостничества, за свою национальную независимость, за свою национальную культуру. Такова была сущность, таков был смысл восстания. Но этот смысл, эта сущность были скрыты под религиозной оболочкой. “Идем на защиту веры”, - говорили запорожцы. “Паны, хотя нам и головы поснимайте и как хотите мучайте, а мы не будем подписываться на унию”, - перед лицом смерти возглашали непокорные холопы.
В 18-ом веке на Правобережной Украине вера была тем признаком, который разделял людей на два противоположных стана. В стане православной веры были подневольные крестьяне. В стане католичества и унии – шляхтичи, паны, ксендзы, магнаты. “Ты не нашей веры” – на языке украинских крестьян означало: “Ты не украинец, а поляк, ты не холоп, а пан”. Русские люди были людьми “нашей веры”. Уже по одному этому украинский холоп склонен был считать их своими. За них говорила историческая память украинцев: “Волим под царя восточного, православного!” – кричали казаки на раде в 1654-ом году в ответ на вопрос их вождя Богдана Хмельницкого, с кем желает соединиться Украина. “Оные места будут в скором времени российской, а не польской державы”, - говорили атаманы восставших украинских холопов в конце 18-го века.
Однако в те дни, в те недели, когда схватка уже разгорелась, украинские крестьяне вынуждены были понять, что та или иная вера – это признак ненадежный, сомнительный. Бедный сельский пан и богатый епископ исповедовали оба одну веру, но во время восстания вели себя по-разному. Казалось бы, кто может быть более православным, чем игумен Матронинского монастыря Медьхиседек Значко-Яворский или пресвятительнейший епископ Геврасий Линцевский? Оба они знаменитые, усердные пастыри, оба прилежные защитники православия от униатских насилий, оба привели обратно в лоно православной церкви немало приходов, насильно обращенных поляками в унию.
Восставшие холопы, наслушавшись увещаний своих духовных отцов, призывающих к послушанию ненавистным панам, ворвались одной темной ночью в Матронинский монастырь, и хоть был он монастырем православным, жестоко избили монахов, пустив в ход плети и ружейные дула.
Сложными оказались также отношения и с екатерининской Россией. Украинские холопы наивно вообразили, что если все русские люди и “люди нашей веры”, то значит все они – “за нас, с нами”. Многие русские люди действительно были за них и с ними. Но, кроме русского народа, существовали также и повелители его – русские послы, полномочные министры, генералы. И русская царица.
Украинские холопы не думали о том, что русская царица, хоть исповедует их православную веру, хоть и посылает на Украину рескрипты “о защищении православия” - принадлежит не к народному, не к крестьянскому, а к помещичьему – “шляхетскому” – стану.
258
V
Юхим Петренко из Медвина уже давно отбазарил в Богуславе, но домой не спешил. Попросив знакомого приглядеть за возом, он пошел по базару посмотреть на товары, а вместе с тем и послушать новости. Долго толкался между людьми, но, как на грех, знакомые не попадались. Не знакомые же на разговоры не очень охочи. Не те времена настали. За одно неосторожное слово в темнице можно оказаться. Попасть туда легко, а попробуй выбраться. За последние несколько лет, сколько людей забрали. Много ходит по базару на первый взгляд веселых, охотно болтающих людей. С виду будто бы свой брат, посполитый, в порванной свите, постолах, а то и совсем босой, выспросит все, а потом вытащит свисток и засвистит в него. Как собаки на звук рожка, со всех сторон посыплются на тот свист переодетые тайные чины. Сейчас их особенно много.