Не напрасно надеялась Императрица на ревностное попечение кошевого. Кошевой Петр Кальнишевский “царицын попихач”, как называла его сирома, немедленно послала многочисленные команды под начальством благонамеренной старшины разыскивать ватажки по степям, балкам и лиманам. И многие ватажане попали в руки команд Кальнишевского. Но не стерпела такого позора сирома: 26-го декабря 1768-го года
260
ворвалась в “пушкарню” – войсковую тюрьму – выпустила арестантов, вооружила их, разорила дома старшины.
В начале 1769-го года вспыхнул бунт в тогдашней “Новороссийской губернии” в Царицынской роте Донецкого пикинерского полка (на Левобережье). В декабре 1768-го
года поднялись Днепропетровский и Донецкий полки. И снова восстала запорожская сирома. И все чаще и чаще при аресте ватаг на Правобережье генералы находили в их числе своих солдат и своих офицеров. Русские солдаты и русские офицеры все чаще становились в ряды восставших украинцев, возглавляя их ватаги.
Генерал Кречетников, называющий восставших в своем дневнике не иначе, как “разбойниками” и “ворами”, обирал их до нитки. Все, что было найдено его офицерами в лагере Зализняка и Гонты, все: ковры, кадушки с серебром, часы, табакерки, штофы, шепка, лошади, медные кастрюли, и даже кожухи, одевавшие гайдамацкие спины – все перекочевало в обоз доблестного генерала Кречетникова и его офицеров. Но рядом с именами душителей и воров – генерала Кречетникова, поручика Кологривова – история сохранила для нас имена двух героических русских офицеров, отдавших свои жизни делу освобождения Украины от польского ига.
Их имена сохранились в переписке Румянцева с Паниным.
18-го декабря 1768-го года граф Румянцев писал графу Панину:
“Милостивый государь мой, граф Никита Иванович!
Вашему сиятельство известны были, что от некоторого уже времени продолжалось спокойствие при границах наших в Польше по истреблении гайдамацких ватаг. Но теперь возрождались вновь новые волнения на Смелянщине от таковых же гайдамаков… и по поводу вовсе неожиданному.
Гусарского черного полку капитан Станкевич выехал в ту сторону и поднял продолжающееся смятение… к нему пристало более тыcячи польских жителей… его артель известна стала под именем гайдамак…”
Далее в этом же письме Румянцев сообщил, что капитан Станкевич и его ватага захвачены поручиком Ямбурского полка Вепрейским. Но этим дело не кончилось. Восставшие попытались спасти капитана Станкевича. 15-го декабря ватага в тысячу человек напала на команду майора Вурма, которая охраняла арестованных. Разгорелась жаркая битва. Немало погибло людей и с той, и с другой стороны. Однако нападение было отбито. Спасти Станкевича не удалось.
Случай этот сильно встревожил русских генералов. Дело в том, что в октябре 1768-го года Турция, не удовлетворенная извинениями и казнями, объявила войну России. А восстание украинцев “заразило” армию, в армии обнаружен мятежный дух: русским генералам было о чем беспокоиться.
30-го декабря Румянцев писал Панину:
“… Неприятелю небезвантажно… сие, потому что мы вооружаться должны на сию сволочь бездельников, и еще нередко из самых наших подданных. Ибо и при сем случае, при убитом гайдамацком атамане, нашлось письмо черного гусарского полку обер-офицера Марьяновича, который с его артелью призывал убитого к Могилеву…”
Русские офицеры Станкевич и Марьянович, безымянные русские солдаты вместе с украинскими крестьянами боролись за освобождение Украины от польских панов. Они
261
погибли, но дело их было делом пророческим. Через полтораста лет, в 1920-ом году, поляки снова покушались на украинскую землю. Полчища, посланные польскими панами и Антантой, наступали на вольную Советскую Украину. И армия рабочих и крестьян, Красная армия Великой Октябрьской Социалистической революции, армия, в которой
снова плечом к плечу сражались украинец и русский, отстояла Советскую Украину от польских панов.
А “колиивщина” соединенными силами панов и царизма была подавлена. Восстание украинского народа против Польши потерпело поражение. Потому, что было неорганизованным, стихийным. Каждый отряд – Швачки ли, Неживого ли, Зализняка – действовал на свой страх и риск, без общего плана. Оно потерпело поражение потому, что крестьянские массы, опутанные религиозными предрассудками, наивно ожидали помощи со стороны своего жесточайшего врага – “единоверной государыни”. Оно потерпело поражение, но память о героях “колиивщины” долго не умирала в украинском народе. Многие и многие годы девушки села Лысянка вплетали черные ленты в свои длинные косы – носили траур по своим односельчанам, убитым жолнерами Стемпковского. Долго еще держалась в языке поговорка: ”Щоб тебе тая Кодня не минула”. Долго еще в селе Сербы старики и старухи показывали молодым то место, где замучили Гонту.