VII
Из Холодного Яра в монастырь приехали на двух санях гайдамаки. Между ними Максим увидел Романа.
75
После инцидента на панском дворе Романа с есаулом, чтобы не быть наказанным, Роман, минуя монастырь, сразу отправился в лагерь к гайдамакам, который располагался в лесу недалеко от Матронинского монастыря.
- И ты в гайдамаках? – вопросом встретил Максим Романа.
Роман пожал Максиму руку и молча потянулся к Максимову кисету.
- Ты не курил раньше, - сказал Зализняк.
- Научили, - кивнул Роман на гайдамаков, которые выносили из амбара мешки. Все они походили больше на обыкновенных крестьян, чем на страшных “разбойников”, о которых распускали небылицы паны. Одетые в свиты и кожухи, без оружия, они деловито, по-хозяйски нагрузили одни сани, подобрали солому и подогнали вторые.
- Ты же был в надворных, и меня звал туда, а сейчас в гайдамаках? – спросил Максим. – Довели?
- Потом расскажу. С есаулом повздорил.
- Что-то я тебя никогда не видел, другие часто бывают в монастырях, - больше, чтобы нарушить молчание, спросил Зализняк. – Что вы сейчас делаете?
- Галушки варим и едим. А атаманы еще и горилку пьют.
- Подожди, Роман, весна не за горами, найдется дело.
К ним подошли еще несколько гайдамаков.
Высокий рыжий гайдамак махнул рукой.
- Дело? Возы на дорогах останавливать да перетряхивать?
Мимо них от колодца гнал волов дед Корней. Волы ступали медленно, осторожно, боясь поскользнуться на ледяной дорожке. Поравнявшись с гайдамаками, Корней махнул на волов налыгачем, направляя их к воловне, и остановился около группы гайдамаков.
- Останавливайте, хлопцы. Только не шляхетские, те страшно, с теми всегда гарнизон скачет. Мужицкие, что на базар идут. – Воловник, плюнув впереди себя, растер плевок ногой. – Вот я и говорю, шляхтичей страшно, конфедератов еще больше. С теми сохрани Бог связываться. Вон под Вильшанкой целое войско конфедератов стоит. А вчера сын мой из села приезжал. Титаря одного в Вильшане замучили конфедераты, набрехали, будто из святой чаши горилку пил. Смолою его сердечного, облили и подожгли – ни за понюшку табаку пропал человек.
Воцарилось молчание.
- Это так. Ишь, иродовые души! То голову кому отрубят, то живьем сожгут, – первым отозвался рыжий гайдамак. – Давно бы под Вильшану надо выступить, так разве ж…
- Вы чего тут торчите? – вдруг послышался за спинами хриплый голос. Все оглянулись. От келий медленно, вперевалку приближался гайдамак в красном дубленом кожухе, подпоясанном дорогим китайчатым поясом и в красноверхой, сбитой на ухо, шапке.
Зализняк уже раз видел этого человека, он был старший гайдамацкий атаман Иосип Шелест. Он уже успел пропустить с честными отцами несколько чарок пенной браги, и его мелкие глазки блестели задиристо, словно смоченные маслом горошинки.
- Чего столпились? – показывая два ряда больших зубов под стриженными стрехой усами, уже громче крикнул он.
76
- Слушаем, вот, человека, - ответил старый гайдамак в заплатанном кожухе. – Конфедераты снова людей мучают. Титаря из Вильшаны замордовали. А наша ватага из леса носа не показывает.
- А ты тут причем? – широко расставив ноги, взялся обеими руками за пояс Шелест. – Есть тебе дают? Дают. Так и сиди молча. Не наш конь, не наш воз, не нам его и смазывать. Ну, чего стали, носите быстрее.
Кое-кто из гайдамаков стал выбивать золу из люльки, отходя к саням.
- Покурить дай людям, атаман, - негромко сказал Зализняк.
Атаман крутнулся на каблуках.
- Твое какое собачье дело? Гляди, не то еще самого приневолю сани нагружать.
Максим усмехнулся, выпустил кольцо дыма. Ему не хотелось ссориться, но к атаману возникла какая-то неприязнь. Он пытался подавить ее и не мог.
- Убирайся ко всем чертям! – сквозь зубы процедил атаман.
Максим услышал это, и в его глазах заиграли гневные огоньки.
- Куда прикажешь мне идти?
Шелест взмахнул нагайкой. Зализняк наклонился, и нагайка, свистнув в воздухе, сбила с крыши несколько ледяных сосулек. Максим левой рукой схватил нагайку. Атаман дернул к себе, но поскользнулся и едва не упал. Он дернул второй раз, третий. Максим держал нагайку возле ременной кисти, даже не шевелясь.