Но Зализняк уже не обращал на него внимания.
- Чего рты поразевали? – загремел он на казаков. – А вы идите за мной.
- Можно и тут поговорить, - сказал Зализняк. – Зачем комендант, хочешь затвориться от своих людей?
Между казаками пробежал легкий шепот.
- Ты еще разглагольствуешь? В яме заговоришь. Возьми его!
Никто из казаков не шевельнулся. Сотник, было, подступился к Зализняку, но Швачка поглядел ему в лицо так, что тот отступил назад.
- Мы предлагаем сдаться, у нас нет никакой охоты стрелять в своих, - сказал
115
Зализняк казакам.
- А нам ничего не будет? – спросил кто-то со стены.
- Ничего. У вас никто и оружия не заберет. Кто хочет, переходите к нам, будем вместе шляхту бить.
Максим снова обернулся к сотнику. Тот, поняв, что гарнизон не на его стороне, хотел броситься к дому, но ему перегородил путь Швачка.
- Постой! Мы же договоримся, что к чему.
- Стреляйте в них! – бледнея от страха, завизжал комендант и схватился за саблю.
Никто не заметил, как через низенький частокол около домика просунулось ружье. Оно качнулось дважды и черным дулом нацелилось на Зализняка, который стоял к нему спиной. Случайно оглянувшись, Федор заметил его.
- Атаман, берегись! – он дернул Зализняка за руку, и тот, потеряв равновесие, упал на Федора. Они вместе покатились по земле. В тот же миг грянул выстрел. Надворный казак, что стоял напротив Зализняка схватился за грудь, крутнулся на месте и, словно подкошенный, упал головой вперед. Воспользовавшись замешательством, сотник вскочил в дом и закрыл дверь.
- Братцы, Митька убили! Это же свои в нас стреляют! - крикнул молодой чубатый казак, пытаясь поднять мертвого. – За что? Митько, Митько, встань!
- Открывай ворота, - послышались голоса.
Несколько человек кинулось к воротам. Из дома прозвучало три выстрела. Один из надворных казаков, бежавших к воротам, присел к земле, схватился руками за живот. Однако ворота уже были открыты, в них вбегали гайдамаки. Теперь почти из всех окон второго этажа загремели выстрелы. Одна из пуль просвистела над самым ухом Максима, другая попала в руку казака рядом с ним. Кое-кто направился к воротам, но Швачка выхватил пистолет и метнулся вперед.
- Под стены, там пули не достанут.
А еще через несколько минут гайдамаки уже лезли в окна дома, откуда отстреливались сотник и старшины.
От крепости гайдамацкая лавина плеснула на город. Словно камешек в бурном потоке воды, мчал в этой лавине Неживой. Помнил он, как прыгнул с конем через плетень, как рубанул бегущего всадника, и вот гайдамацкий поток выбросил его на берег. Бурно раздувал бока конь, коротко ржал. Неживой огляделся. Он очутился в конце какой-то незнакомой улицы: шинок, две лавочки…
“Где сейчас Гершко?” – вспомнил Неживой лавочника, которому он, Неживой, возил горшки от гончара, когда батрачил у последнего в Мельниковке.
Подгоняемый любопытством, Неживой дернул поводья, и пустил коня вскачь. Около переулка, в котором жил Гершко, из-за забора выскочили двое гайдамаков.
- Остановись, нельзя туда! – крикнул один из них.
- А что там? – спросил Неживой, слезая с коня. Один из гайдамаков показал рукой. Неживой прислонился к тыну. Возле хлева, зацепившись свитой за колышек, висел гайдамак. Его руки свисали, как две палки, голова упала на грудь. Семену показалось, будто гайдамак шевельнул ногой, пытаясь достать землю.
- Он еще живой, - Семен приготовился прыгнуть через тын, но один из гайдамаков
116
удержал его за полу.
- Сядь, убьют!
Неживой хотел вырваться, и в тот же миг над головой тонко, словно оборванная струна, просвистела пуля. Семен сам не помнил, как очутился на земле, прижимаясь к тыну. Оба гайдамака лежали рядом.
- Ты не рвись, он неживой, две пули в голову всадили ему, - сказал один из них. - С чердака кто-то стреляет. - Семен выглянул в дырку – окна в доме были закрыты ставнями. Он понимал, что вскакивать напротив окна опасно – за ними мог стоять невидимый враг и выстрелить в щель.
- Вы от груши не пробовали зайти, там вот другая дверь?
- Крепка. Стучали, стучали, а он сквозь нее бабахнул и мне свиту пробил, - показал гайдамак продырявленную полу.
Вдруг в хате что-то стукнуло, послышался тонкий крик.