усмотрение владельцу Уманщины воеводе Силезию Потоцкому. Управляющий его
124
поместьем дворянин Младанович одновременно просил снабдить его инструкциями. Потоцкий не был расположен в пользу конфедерации, но, с другой стороны, боялся, чтобы в случае резкого отказа его уманские поместья не подверглись разорению со стороны конфедератов, и потому занял двусмысленное положение. Он приказал Младоновичу ответить конфедератам, что он находит неудобным послать им в помощь свою казацкую милицию, так как на искреннее участие ее в войне с русскими войсками невозможно положиться, но взамен милиции будет сформирована из шляхты конная и пешая милиция, которая будет присылаться с трехмесячным жалованьем и провиантом в Бар. В то же время он приказал всю уманскую милицию расположить лагерем у реки Синюхи вдоль русской границы и войти в сношения с киевским военным губернатором Воейковым, чтобы в случае необходимости тот оказал уманской милиции помощь и просить его разрешить уманской милиции отступить в случае необходимости за русскую границу. Потоцкий, не доверяя в этом деле управляющему Уманщиной, так как Младанович симпатизировал конфедератам, помимо Младановича, Потоцкий снабдил сотника Гонту особыми инструкциями относительно поведения милиции и вступил с ним в частную переписку.
В письмах Потоцкий обещал за контроль выполнения его инструкций хорошо наградить Гонту сразу после усмирения конфедерации.
Некоторые письма воеводы к Гонте были перехвачены Младоновичем, и Гонта знал, что воевода ему не доверяет.
Иван Гонта принадлежал по рождению к крестьянскому сословию. Родился в селе Росошках на Черкащине в 1721-ом году. Еще в юношеские годы его взяли в надворное войско польских графов Потоцких в Умани. В 1757-ом году за военные заслуги он назначен старшим сотником надворных казаков. Выделяясь из среды казаков своим образованием, Гонта занял видное положение даже в местном польском шляхетском обществе, хотя последние и относились к нему с затаенной завистью и враждебной подозрительностью. Она проявлялась особенно ярко, когда возникла барская конфедерация, а вслед за тем пошли и слухи о симпатии Гонты к гайдамацкому
движению. Младанович несколько раз получал доносы на Гонту, но, не имея никаких
ясных улик, не решался сменить Гонту, зная его популярность в милиции.
Среди казаков милиции Гонта пользовался значительным уважением и авторитетом. И шляхтичи, и управляющий уманским имением были уверены, что в каждом затруднительном случае мнению Гонты и его влиянию вся уманская милиция готова повиноваться беспрекословно. Вследствие этого убежденные шляхтичи старались жить в дружбе с влиятельным сотником и обходились с ним с почетом, как с равным. Впрочем, положение свое в шляхетском обществе Гонта поддерживал и личными своими качествами.
Гонта был казак видный, рослый и красивый, отличался постоянной удачей во всех своих предприятиях. Он был представительный мужчина и к тому же он не только говорил, но и превосходно писал по-польски, а воспитание его было таково, что и теперь его можно было бы счесть за шляхтича. Благодаря этим качествам Гонта, несмотря на крестьянское происхождение, был принят в местном кругу шляхетского общества и занял
в нем даже видное положение, вследствие особенного к нему благоволения уманского
125
владельца, воеводы Силезия Потоцкого. По установленному обычаю ежегодно 300 казаков из надворной уманской милиции под предводительством сотника отправлялись по очереди ко двору владельца в его резиденцию – Кристонополь, находившегося в Червоной Руси, где исполняли при его особе службу в качестве придворной стражи. Во время этих командировок Гонта обратил на себя внимание Потоцкого, сделался его любимцем и доверенным лицом. В два похода Гонта приобрел от воеводы грамоты, по которым последний и отказал в его пожизненное владение два богатых села: его родину Росошки и соседнее село Орадовку, и села эти приносили в то время ежегодно доход в 20000 злотых. Сверх того, Потоцкий изъял Гонту и его сотню из зависимости от полковников-шляхтичей, командовавших уманской милицией, и подчинил прямо власти губернатора. Вследствие этих распоряжений Гонта стал возбуждать зависть шляхтичей, заведовавших администрацией Уманщины, но, тем не менее, не исключая губернатора, обращались с сотником с большим вниманием и уважением, так как в среде их установилось мнение, что Потоцкий будто выслушивает сообщения Гонты о действиях их по управлению имением и относится к этим сообщениям с большим доверием.