- Служба как, Озеров? – пощипывая усики, спросил Станкевич.
- Да так, ваше благородие.
Станкевич пристально посмотрел на солдата.
- Исхудал ты очень. Нелегко, видно.
137
Озеров вздохнул, кивнул головой.
- Трудно, ваше благородие. Поначалу думал – с непривычки, втянусь со временем. А теперь… - Василь поднял глаза. Они горели болезненным огнем. – Рукоприкладство, карцер… Мочи нет… Солдата одного из петли вынули. Из новобранцев он: вахмистр донимал, а сегодня еще и полковой…
Капитан ничего не сказал Озерову. Только ниже опустил голову, чаще закрутил усики. Василь понял: ничего он не может сказать, разве что пожалеет. А для чего солдатскому сердцу жалость? Ведь и так немало в нем незаживших ран, тревог и сомнений…
XXXIX
Вечером на квартире Кречетникова собирались офицеры. Генерал любил эти собрания. Сам охотно подсаживался к ломберному столу перекинуться в фараона, сыграть в банк. К услугам молодежи был танцевальный зал, столы с хорошим выбором вин. Сегодня генерал не пошел к ломберным столам, а остался в танцевальном зале в окружении офицеров. Среди них был и поручик Кологривов. Рассказывали разные смешные истории. Анекдоты, которые старый генерал очень любил.
Как Кологривов не напрягал память, он не мог припомнить ни одного. Да и не умел он рассказывать анекдоты. Сын богатого атамана, сам бывший казацкий есаул, он
выбился в командиры гусарского донского полка своим упорством, храбростью и преданной службой императорскому дому. Армейские офицеры за глаза смеялись над ним, а в душе завидовали. В двадцать шесть лет командир полка! Было чему позавидовать.
- Я расскажу случай, который произошел со мной сегодня. Господа, он походит на выдумку, однако это правда. Несколько часов назад я проверял понимание словесности и разных воинских артикулов солдатами, которыми раньше командовал капитан Станкевич. – И Кологривов рассказал о том, что случилось в пятом эскадроне, кое-что изменил и добавил от себя.
- Страшный он, этот Станкевич, - отозвался пожилой премьер-майор. – Знавал его батюшку, достойный и умный был дворянин. Не вышел в него сын. Все какие-то книжки читает - немецкие, французские. Видел я среди них и сочинения Вольтера, Руссо.
- Что там Руссо! У него есть более пикантные книги, - вставил Кологривов.
Офицеры с улыбками переглянулись. Кологривов, поняв, что сказал невпопад, стушевался и отошел в сторонку.
Кречетников уселся поудобнее в кресле и, разглядывая носки своих сапог, заговорил старческим голосом:
- Не похвально, господа офицеры. Книжки всякие, идейки, это не приводит к добру. Станкевич человек ученый. А на службу, видите ли, сквозь пальцы смотрит. – Генерал пожевал губами и негромко чихнул (офицеры при этом хором пожелали ему доброго здоровья). – Нам нужно отправить кого-нибудь из офицеров вербовать людей в солдаты. Пришел рескрипт создать еще два пикинерских полка на этом берегу Днепра.
138
Андрей Петрович, - обратился он к полковнику Гурьеву, - отдайте распоряжение.
- А куда посылать? – спросил Гурьев.
- Куда-то в направлении Чигирина, Черкасс.
- Там же разбойники, эти, как их?.. – воскликнул кто-то из офицеров.
- Гайдамаки, - подсказал премьер-майор.
Молоденький поручик в тесном мундире с короткими рукавами пожал плечами.
- Гайдамаки также воюют с конфедератами.
- Мало с кем они воюют, - усмехнулся Гурьев. – Попробовали бы вы попасть им в руки, они бы с вами рассчитались не хуже, чем с конфедератами. Это обыкновеннейшие разбойники.
- Нет, не разбойники, - возразил премьер-майор. – Однако я согласен с Андреем Петровичем – в руки к ним попадаться не следует. Эти люди пострашнее простых разбойников. Они убивают не всех, а дворян и других богатых людей.
К офицерам молча подошел Станкевич. Остановился за спинами, слушая спор. Гурьев одними глазами ответил на его поклон, но, не возражая генерал-майору, смотрел почему-то на Станкевича.
- Вы считаете, что им присущи какие-то идеи? Они просто обыкновеннейшие скоты. К ним даже не стоит применять оружие, а только плети.
- Не правда ли, Василий Павлович? – щуря левый глаз, обратился он к Станкевичу.
- Вы о ком? – спросил тот.
- О гайдамаках. Как, по-вашему, они имеют какие-то идеи, планы? И чтобы они
сделали, если бы схватили кого-нибудь из нас, дворян?
- Я слышал о них много непохвального из уст наших офицеров. Однако мне кажется, что никто не задумывался над тем, что привело их к бунту. Насколько мне известно, им просто невозможно было жить. А что касается того, если бы они схватили кого-нибудь из нас… Не знаю. Но разве вам никто не говорил, как гайдамаки ждут русское войско? В надежде на его помощь они, видимо, и подняли бунт.