- Они же пошлют мужика с дубинкой и на нас, - сурово произнес Гурьев.
- Наш поселянин смирный душой и преданный нашей императрице, - осторожно заметил толстый, как бочка, майор. – Он не станет бунтовать.
- Вы не дали мне, господа, договорить до конца, - сказал Станкевич. – Я тоже не знаю, какая судьба постигла бы того из нас, кто попал бы в руки гайдамакам. Все же гайдамаки видят в нас просто русских, которых они ждут и которым верят, а не дворян.
- Почему в ставке не укажут помешать им? – Не слушая Станкевича, обратился к Кречетникову премьер-майор.
Кречетников пожевал губами и, опираясь на ручки кресла, поднялся.
- Пойдемте, господа офицеры, снимем пробу с французского. Его мне прислал один старый знакомый. Что же касается гайдамаков… Вчера я получил письмо от князя Репнина. Он пишет: “Не способствовать этому новому огню, а погасить…” Хотя гасить пока советует словами. Не знаю, как с ними можно говорить. Андрей Петрович справедливо заметил…
Кречетников в окружении офицеров направился в соседнюю комнату. Станкевич
тоже хотел идти, но Гурьев задержал его.
139
- Василий Павлович, присядьте здесь, - указал он на кресло рядом. Полковник постучал пальцами по крышке маленькой серебряной табакерки и, делая вид, что продолжает внимательно следить за танцами, сказал вполголоса: - Я знаю, вам скучно тут, в Бердичеве. Вы любите путешествовать, знакомиться с новыми местами… и как раз выпал случай: получен рескрипт созвать два полка пикинеров. Для вербовки нужно послать одного офицера, на которого можно положиться. Хлопот никаких, все будет делать капрал и солдаты. – Гурьев не договорил, завидев вошедшего в комнату лакея.
- Что тебе?
- Там солдат с пакетом, спрашивает ваше высокоблагородие.
- Пусть войдет.
Лакей вышел и через минуту вернулся с высоким гусаром в запыленном мундире. Отпечатывая шаг, гусар подошел к полковнику, отрапортовал и подал пакет. Гурьев скользнул взглядом по адресу, сломал сургуч и кинул гусару:
- Ступай.
Тот отдал честь и четко, по всем правилам артикула, повернулся кругом. На навощенном полу остались две кривые линии.
- Болван! – процедил сквозь зубы Гурьев. – Стой! Не поворачивайтесь! Десять суток ареста!
Солдат стоял неподвижно, только, словно ожидая удара в спину, втянул голову в плечи.
- Марш отсюда! – процедил полковник, и уже к Станкевичу: - А некоторые берутся
утверждать, будто у этих скотов есть что-то в голове.
- Сапоги на нем еще с турецкой войны, с шипами горного полка, - тихо заметил Станкевич. – Какие будут распоряжения? Когда выезжать?
- Завтра или послезавтра. Деньги и все необходимое получите у генерала Исакова, напишите ему рапорт.
- Хорошо. Я выеду завтра. Мне можно идти?
Полковник кивнул головой.
- У меня к вам просьба. Хотел бы взять с собой одного бывшего моего солдата, который теперь находится в полку Кологривова. Привык я к нему.
Гурьев пожал плечами.
- Хорошо, я поговорю с поручиком о вашей просьбе.
XL
Когда еще в конце мая в Умань пришли впервые вести о появлении гайдамаков у Чигирина, то первоначально власти не обратили на эти слухи особенного внимания. Гайдамацкие отряды, более менее крупные, каждую весну появлялись в Украине и тревожили шляхтичей, но покушаться на более сильные укрепления города не дерзали. В числе украинских крепостей Умань считалась сильнейшей. В ней находились слишком внушительные силы для защиты от летучих гайдамацких отрядов.
Но на этот раз тревожные вести вскоре стали принимать необходимые размеры:
140
гайдамацкий набег явно стремился перейти во всеобщее крестьянское восстание. Небольшой отряд Зализняка рос по часам и мгновенно почти охватил весь юго-восточный угол Киевщины, направляясь к западу. Шляхта и евреи в тревоге бежали под защиту крепостей: Белой Церкви, Лысянки и особенно Умани.
Ввиду возраставшей паники Младанович счел, наконец, нужным в начале июня принять более серьезные меры предосторожности: он приказал запереть городские ворота и не пропускать в город никого без тщательного осмотра, отправил доверенных лиц в Бендеры для закупки у турецкого паши пороха и ядер, в которых чувствовался недостаток, пересчитал лошадей и приказал их подковать. Он пытался нанять как можно больше воинов, обращался даже к немцам, предлагая им большие деньги, но те не желали биться с бунтующими селянами. Кругом города расставил стражу и, наконец, решил пустить в дело казацкую милицию.