Пять суток пролетели в заботах и тревогах, пролетели незаметно. За это время мы провели рекогносцировку, пополнили подразделения людьми и оружием. Наступил рассвет 26 сентября. С высоты нашего командного пункта в двух километрах восточнее Гейдельберга хорошо просматривалась полоса наступления дивизии.
Кирпичные здания Гейдельберга, покрытые черепицей, горели в утренних лучах солнца красным огненным пламенем. Западнее Гейдельберга, как бы осторожно выглядывая из-за него, показывал свои крыши Андребург. Обветренная земля брустверов траншей, блестящая проволока… Между Гейдельбергом и Андребургом черной змеей легла дорога с высокими деревьями.
Задача дивизии — прорвать оборону фашистов, во взаимодействии с 50-й гвардейской стрелковой дивизией 3-го гвардейского стрелкового корпуса уничтожить противника в опорном пункте Гейдельберг, в дальнейшем развивать наступление в направлении Андребург, Зеленый Гай.
26 сентября после часовой артиллерийской подготовки Южный фронт перешел в наступление. Началась Мелитопольская операция. Дивизии 9-го Краснознаменного стрелкового корпуса и их соседи поднялись в атаку. Завязался тяжелый огневой и рукопашный, траншейный бой. Немецкие бомбардировщики группами в 25–30 самолетов один за другим наносили удары по боевым порядкам атакующих. Бомбы зловеще взблескивали, вываливаясь из люков, и через несколько секунд содрогали землю, вздымая черные вулканы пыли и дыма над степью. В воздухе тоже шел бой. Краснозвездные истребители стремительно врезались в строй «юнкерсов», выбивая из него одного стервятника за другим. За день упорного боя полки смогли прорвать только первую позицию обороны противника и подойти вплотную к юго-восточной окраине Гейдельберга. Следующий день также не принес заметного успеха. Контратаками крупных масс пехоты с танками гитлеровцы останавливали наше продвижение. Прорвать «линию Вотана» не удалось и в последующие дни.
В эти напряженные дни Военный совет 5-й ударной армии провел совещание командиров корпусов и дивизий. Все были очень озабочены ходом боевых действий. Выступили на совещании все командиры соединений. Было предоставлено слово и мне. Мы откровенно говорили о том, что сильные опорные пункты, оборудованные в населенных пунктах с кирпичными зданиями на переднем крае обороны противника, сковывают действия войск, что нами совершенно не просматривается глубина обороны противника. Артиллеристы говорили о необходимости двойного огневого вала и пополнения боеприпасами. На стене недалеко от стола командарма висела рельефная карта рубежа обороны противника. К этому времени данные всех видов разведки уже были нанесены на ней. Отчетливо было видно, что система оборонительных сооружений на нашем участке простиралась в глубину до 40, а в южной части рубежа — до 10 километров. Несколько полос обороны рассекали о севера на юг мелитопольско-каховский плацдарм. Наиболее сильно были укреплены первые две полосы. Траншеи, ходы сообщения, окопы на всем протяжении перед передним краем, а на отдельных участках и в глубине были прикрыты искусственными препятствиями — противотанковыми рвами, минными полями и проволочными заграждениями. На первой позиции главной полосы обороны были оборудованы мощные опорные узлы в населенных пунктах Эристовка, Гейдельберг, Ново-Мунталь, Ворошиловка.
В ходе совещания командующий армией генерал В. Д. Цветаев несколько раз вставал из-за стола, ходил взад-вперед и приговаривал: «Вот тебе и удар смежными флангами» (имелось в виду взаимодействие с 44-й армией), В конце совещания он, повернувшись к члену Военного совета генералу Н. Б. Булатову, сказал:
— Военный совет согласен с оценкой обстановки и выводами командиров соединений. Все имеющиеся данные о противнике говорят о том, что система инженерных сооружений и плотность огневых средств на милитопольском рубеже обороны значительно большая, чем на миусском в Донбассе. Я понимаю вашу тревогу и от вашего имени буду просить командующего фронтом или изменить направление главного удара армии, или дать артиллерии и боеприпасов на двойной огневой вал.