Первая растяжка сработала через двадцать минут. Плохо у вас, господа бандиты, с наблюдательностью. Не заметить тонкую шелковую ниточку дорого иногда обходится. Насколько дорого, уточним позже, когда спустимся и посмотрим. Десять метров от трубы до лестницы защитники Агропрома одолели минут за пятнадцать. Наверное, носами землю рыли, принюхивались и каждую подозрительную железку оглядывали со всех сторон. А настоящую ловушку все равно пропустили.
Клерк пристроил гранату прямо под ступеньку, выведя нитку наружу на следующий поворот лестницы. Получилось, как в старой шутке, граната отдельно, а нитка отдельно. Идущему впереди не угрожало ничего, кроме рикошета и взрывной волны.
Получилось так, как и было задумано. Первый наемник снес тоненькую ловушку, крепкая нитка выдернула предохранительное кольцо, сработал запал и через отведенные четыре секунды раздался взрыв. Оба сюрприза сработали, праздник удался.
- Огонь! - командовал Клерк и четыре ствола обрушили свинцовый дождь на пролеты винтовой лестницы.
Погиб сразу стоявший впереди и контуженный взрывом солдат из наемников. Последний бандит, оставшийся в живых, по примеру Фрола укрылся за нижней ступенькой и выпустил вверх две длинные очереди. Ему не повезло. Обозленные потерей Раскатова и занимающие выгодную господствующую позицию наверху бойцы отряда просто изрешетили его.
- Вот вам, гады, за дружка моего, - высказался Фрол.
- Погорячились, надо было его попробовать живьем взять, если там кто раненый есть, не добивайте. Допросить надо, - распорядился команданте. - Ну, по знакомому пути вниз.
И пошли по привычной дороге, то ли в ад, то ли в рай.
В отряде не было баловней судьбы и им не повезло. В коридоре живых не было. Поговорить о дальнейшем маршруте было не с кем. Радовало только одно - пять вражеских трупов. Счет стал десять один в пользу Темной Долины, и это примиряло с потерей Раскатова. Который год скрипит земля, но мир светлее не стал, тебе все это надоело - и вот, поет труба, присох к губам ее горячий металл, она друзей твоих усталых зовет. И ты был слаб, и ты был глуп, но все мосты сожжены, их не вернуть, они не смотрят назад, и ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны, как генеральские погоны лежат. Крутые дяди говорят - твои потуги смешны, куда годна твоя дурацкая рать, подумай сам - коснется дело настоящей войны, они же строя не сумеют держать. Ты серый снег смахнешь с лица, ты улыбнешься легко, и скажешь: «Верно. Но имейте в виду - где ваши штатные герои не покинут окоп, мои ребята, не сгибаясь, пройдут». А сверху мертвые деревья вдаль текут, как вода. По их ветвям струится розовый дождь. Они молчат, поскольку знают, отчего и куда свое потрепанное войско ведешь. И все - на счастье, даже небо, словно рюмкой об пол, и все довольны, и в штабах - ни гу-гу. И до последнего солдата идиотский отряд стоял в заслоне - и остался в снегу. И о медалях-орденах, ты помышлять не моги, всего награды - только знать наперед, что по весне наткнется кто-то на твои сапоги, и уцелевший автомат подберет.
Клерк вел Фрола вдоль левой стены, а Лаврик со своим напарником крался вдоль правой. Подойдя к дверному проему центрального зала, где в прошлый раз они приняли бой с кровососом, командир сделал отмашку. Всем стоять. Присев на колено, он высунул голову из-за угла.
Не один он был такой умный. Были и на Агропроме любители посидеть в засаде. Автоматная очередь выбила крошки бетона прямо перед его головой. Стрелок сделал поправку, и пуля ударила в каску. Так и пацифистом стать недолго, подумал Клерк, сплевывая кровавую слюну и пытаясь сообразить, на самом деле пол качается или это просто последствия контузии.
- Больше не высовывайся, - сказал Лаврик. - Щиток тебе разбило вдребезги.
- Сходи наверх. Горе все пули в грудь достались, а шлем у него целый, поменяешься, - предложил Фрол.
- Хорошо, я мигом, - согласился с разумным предложением Клерк. - Без меня не геройствуйте. Беспокоящий огонь, чтоб враг не спал, но в зал ни шагу.
Пол по-прежнему водил хоровод и командир, как стоял на четвереньках, так и побежал к лестнице. Подобравшись к ней вплотную, он вцепился руками в перила и, неуверенно перебирая ногами, пополз наверх. Лаврик высунул из-за угла ствол автомата и дал наугад короткую очередь. Ответный огонь начал крошить в пыль бетонный косяк.
- Ствола три по нам работает, - сделал вывод Фрол, глядя на пулевые отметины в стене.
- Трое на трое. У них, практически, нет шансов. Чего нам Клерка ждать, мы их сейчас одной левой сделаем, - впал в боевой раж обычно спокойный Бывалый.
Более привычный к дисциплине Лаврентий замялся.
- Клерк ведь сказал не лезть в зал.
- А мы не в армии, - срезал его Фрол и, согнувшись калачиком, вкатился внутрь.
Из дверного проема он углядел у стены зала железный настил для обслуживания оборудования, возвышающийся на метр от пола. Именно там он намеревался укрыться. Автоматные очереди впивались в пол с опозданием на пол секунды, там, где он только что был. В центре зала стоял сложный и как все в те старые времена, очень железный прибор неизвестного назначения. На половине пути к противоположной стене эта гора стали укрыла Фрола от вражеского огня.
Услышав, что пули уже не шлепаются в опасной близости от него, нарушитель дисциплины остановился, огляделся и, найдя лучшее место для укрытия, залег в импровизированном окопчике из стальных брусьев. Потратив секунды три на то, чтобы удобнее устроиться, он немедленно открыл огонь. Стрелял он по привычке банковских налетчиков короткими, наводящими ужас очередями. Два-три патрона и каждому из стрелков противника казалось, что на прицеле именно он. Высунувшиеся из-за угла, Лаврик и Бывалый поддержали своего приятеля шквальным огнем. Бой за центральный зал вступил в новую фазу.
Кречет сбился с шага. Он был чрезмерно удачлив и никогда особенно не прислушивался к внутреннему голосу, говорившему ему об опасности. Как было два года тому назад в Таиланде. Снайпера на крышах, снайпера на крышах, жаловался внутренний голос. Ну и что? Один сам упал с крыши, а у другого винтовку заклинило.
Осознание того, что он идет прямо в ловушку, становилось все сильнее. Вот так и становятся параноиками, подумал Кречет. Он находится на самой охраняемой базе Украины, вокруг два полка армейцев и батальон стражи. В чем же дело?
Из-за неотъемлемой черты всех военных аэродромов - громадной горы использованных бочек вышла девушка. У нее были особые приметы - снайперский прищур, приятная внешность и стальной характер. Именно из-за избытка железа они поругались год назад.
Проводник махнул всем своим спутникам открытой ладонью - прямо вперед. Народ подобрался грамотный, в сигналах разбирающийся и согласно молчаливому приказу продолжил движение. Девушка приблизилась на опасное расстояние, взяла Кречета за руку и тихо сказала:
- Максим, целый год выдерживать характер - не очень ли жестокое наказание за несколько неудачно сказанных слов?
Кречет вспомнил. Самыми мягкими словами были кровавый маньяк, патологический убийца и неудачник. Больше всего его в тот момент обидел именно неудачник. Это он-то, чье везение вошло в легенду.
Проводник представил себе добродушную улыбку подполковника Смирнова и стекающие струйки пота на лбу генерала Найденова. Хорошие ребята, с такими парнями можно ходить в разведку. Они уже знали, что Герда летит к нему и даже довольно прозрачно намекнули.
Макс щелкнул каблуками и, склонив голову, отвел локоть. Герда мило улыбнулась и взяла его под руку. В штабной ангар они зашли вместе.
Герда не была единственной девушкой. Во французской группе экспертов вокруг стола перекатывался колобок, полтора на полтора метра, что в высоту, что в ширину. Этот экземпляр женской красоты был, безусловно, достоин кисти Рубенса, но опоздал со своим появлением на свет лет этак на триста.
Военные всех стран, державшие в голове досье на старших офицеров союзников и потенциальных противников, сразу же опознали фрейлейн фон Тиссен. Оживленно загалдели обрадованные немцы. Их полку прибыло. Кстати, и Кречет становился им ближе.