– Не вижу в этом ничего дурного, – огрызнулся Егор и почему-то принялся оправдываться: – Да, у меня богатое воображение. Но это ведь никому не мешает, Аська. А в школе тебе лично это было даже на руку.
– Это ты о чем? – еле шевельнула она губами, уже жалея, что продолжила разговор.
Ей хотелось просто лежать, слушать, как накатывают мелкие волны на берег, и ни о чем вообще не думать. Тем более не хотелось ни о чем вспоминать. Она этого категорически не любила. Какой прок в воспоминаниях? От них либо досада гложет, если вспоминается что-то дурное, либо начинает щемить душу по давно ушедшим хорошим временам. И зачем тогда ворошить?
– Это я о том, что всегда писал за тебя сочинения, а ты получала за них пятерки, – упрекнул ее лучший друг.
– Молодец, – отозвалась она со вздохом и плотно сжала губы, решив больше не разговаривать.
Молчание затянулось минут на двадцать. Волны плескались. Ветер с шумом ерошил мелкие ветки странного кустарника, больше похожего на сорняк, чем на живую изгородь. Неподалеку переговаривались другие отдыхающие, а они молчали.
– Хорошо, – первой не выдержала она. – Ты и правда молодец, Егорушка. Можешь придумать красиво и интересно. И пятерки я получала за сочинения, которые писал за меня ты.
– Вот! – Он поднял правую руку с оттопыренным указательным пальцем. – Я талантлив, признай это. Талантлив во многом. Признай!
– Признаю. – Она закатила глаза и едва заметно качнула головой.
Егор очень любил хвастаться талантами. Только применения им он пока не нашел. И старался не замечать, как это ему мешает. Ему давно бы уже пора было определиться с выбором и двигаться куда-нибудь. А он топтался на месте. Не пошел учиться после школы, потому что не знал куда. Работал много, но часто менял места. Пара месяцев тут, две недели там. Иногда ему и двух дней хватало, чтобы понять – это не его.
Ася такого распыления не понимала в принципе. Но с советами не лезла. Толку-то!
– И я совсем не фантазер по жизни. И преувеличение мне несвойственно. И тот мужик, которого мы с тобой вчера вечером встретили на пробежке…
– Не начинай! – Ася заворочалась. – Егор, это уже переходит все границы. Нельзя в каждом встречном видеть преступника. Убийцу!
– Я и не вижу. Просто его лицо показалось мне очень похожим.
– На кого? На дядю, который кого-то когда-то убил? И чье лицо не сходило со страниц таблоидов десять лет назад? Тебе сколько тогда было, Егор? Хочешь сказать, ты его запомнил?
– Да, – не совсем уверенно отозвался тот.
– Не неси бред!
Ася резко села, дотянулась до своего рюкзачка, порылась в нем, достала вторую бутылочку воды. Открутила крышку и начала пить мелкими глотками.
Если честно, то их детская дружба, которая, как она надеялась, перерастет с возрастом во что-то серьезное и глубокое, так ею и осталась и постепенно начала ее напрягать.
Егор то ли чего-то не догонял, то ли умело косил под дурака. Мог, как в десять лет, поднять тему своих симпатий, в число которых она не входила. Мог начать критиковать ее внешние данные, не понимая, что теперь это совсем неуместно – им не по восемь лет. Мог и вовсе начать переодевать при ней мокрые плавки. Совершенно не стесняясь и не отворачиваясь. Делать ему замечания? Смысла не было. Он округлит свои распрекрасные карие очи и спросит:
– Аська, ты дура? Мы же с тобой как сиамские близнецы!
Себя она его близнецом не считала. Как в пятнадцать лет влюбилась в него, так с тех пор и любила, и тайну эту хранила в душе. Любовь ее была крепкой-крепкой, верной-верной, но совершенно бесперспективной. Егор ее как женщину не воспринимал совершенно. Она для него была кем угодно: подругой, сестрой, единомышленницей, но только не красивой взрослой девушкой с возрастающими с каждым годом физиологическими потребностями.
Чертова ситуация! Что с ней делать? Открыться ему? Рассказать все о своих бессонных ночах, редких слезах в подушку, покусанных губах от ревности? Нет. Нельзя. Это может его оттолкнуть. И вряд ли заставит задуматься. И вообще вряд ли поможет Егору взглянуть на нее другими глазами. Она для него друг, не более.
Ей придется самой как-то с этим справляться. Просто необходимо что-то сделать со своей дурацкой любовью. Попытаться от нее как-то избавиться, забыться. Может, следовало принять наконец предложение Виталика Сушилина? И сходить с ним куда-нибудь?
Виталик был бравым парнем. Высоким, сильным, симпатичным. Он очень давно навязывал себя Асе. Она даже не смогла бы сейчас вспомнить, сколько лет он к ней пристает. Первый раз, кажется, это случилось еще до того, как он ушел в армию. Потом когда вернулся. Потом уже после того, как отучился в школе полиции. Вернулся в город после учебы и сразу к ней: с букетом, с тортиком, с коньяком. Мачеха зарделась, отец разволновался. Ася осталась спокойной.