– Когда мы летали, оставили две колонии, – выходит из задумчивости Асса. – И там тоже была такая форма управления, когда один командует, остальные выполняют команды.
– Что стало с теми колониями?
– Сейчас? Не знаю... Одна освоила всю планету. Витков через тысячу они прилетали за образцами животных и растений. Тогда они уже научились летать быстро, как вы. Представляешь, на их планете любой мог завести потомство. Многие наши полетели туда, и вскоре там все пришло в норму.
Я уже знаю, что рождаемость на планете строго лимитирована. Где-то раз в тридцать тысяч лет, после переписи населения, счастливчикам разрешается завести детей. Ровно столько, сколько вакансий освободилось из-за случайных смертей или эмиграции в другие миры. Повзрослев, молодое поколение обычно начинает перестраивать планету. Но не это меня царапнуло во фразе Асса.
– Ты хочешь сказать, что вы летели медленнее скорости света?
– Да. Поэтому многим наскучило. В космосе однообразно. Редко у какой звезды встретишь интересные планеты. Мы осмотрели три сотни систем – и везде одно и то же.
– А анабиоз вы не изобрели?
Некоторое время согласовываем понятия. Идею провести какое-то время в бессознательном состоянии Асса находит очень интересной и нуждающейся в осмыслении.
– Например, можно вдвое увеличить население планеты, – размышляет он вслух. – Допустим, тысячу витков одна половина населения в анабиозе, вторая бодрствует. Потом меняются.
– Семь подземных королей, – бормочу я.
– Что?
– Книжка была такая...
Асса тянет лапу за планшетом, находит текст и поглощает за пару минут. Загружает в память, как он говорит. Новые термины ему очень нравятся. Местным вообще очень нравится все новое. Четверть часа сидим в молчании. Асса переваривает сказку.
– Сколько новых концепций, – удивленно произносит он. Вспоминаю, что не успел очистить текст от крови, предательства, вероломства и прочих темных сторон человеческого существования.
– Не бери в голову, – без особой надежды советую я. – Это детская сказка. Там показано, как не надо себя вести.
– Это я понял, – отмахивается дракон. – Ты говорил, у ваших животных четыре ноги, так?
– Так.
– А здесь описаны шестилапые. И летающие. Они жили в подземелье при искусственном освещении.
– Ну и что?
– Сказать, как выглядел наш звездолет? Мы выбрали большой прочный астероид и вырезали в нем много-много пустот. В них и жили. Мы умеем летать, а наши животные имеют шесть лап. Все как в сказке. И твоя идея анабиоза для космического полета...
– Но ты говорил, вы летали давно.
– Мы – да. Но к вам могли прилететь наши колонисты с другой планеты. Потом события забылись, исказились в пересказах – и вот документ!
Некоторое время царит полное непонимание. Я нечаянно сказал, что книга написана задолго до моего рождения. Дракон это не так понял.
– Асса! Книге всего две сотни витков!
Дракон сникает. Для него это все равно что пять минут для меня. Забыть детали невозможно.
– Может, автор встретил один из наших пропавших звездолетов? – все еще на что-то надеется он.
– Исключено!
– Но так много совпадений...
Он страшно огорчен. Даже уши обвисают как у побитой дворняжки. Думал, узнал новинку, оказалось – пшик.
Небо стремительно темнеет, на нем появляются звезды. Прошел еще один день на этой уютной, ухоженной планете. Значительный кусок жизни для меня и ничего не значащая доля мига для него. Лезу в палатку, но не спится. Неужели и мы перейдем когда-нибудь на подобное полурастительное существование?
Их нельзя назвать дикарями. У них все было. И будет. Еще много-много раз. Искусство взлетало до таких высот, которые нам и не снились. Планета сотни раз одевалась в стекло и бетон. И вновь возвращались буйные леса. Они перепробовали все профессии и все развлечения, которые я только мог придумать. И вернулись к природе. Просто потому, что им все наскучило. Наскучило строить города, наскучило летать по необъятному космосу, наскучило носить одежду. Сколько раз мы одеваемся-раздеваемся за жизнь, сколько времени на это тратим? Умножьте эти цифры на миллион. Мне бы тоже надоело...
Им не надоело только жить. Они научились как угодно перестраивать тела, а быт упростили до предела. Они живут так долго, что ледниковые периоды для них – все равно что времена года. Барханы в пустыне – что нам зыбь на море. У них нет материальной культуры. Сколько служит машина? Сколько стоит дом? Сто лет? Пусть тысячу. Для них это день. Каждый день строить все заново, чтоб завтра это рассыпалось в пыль – мы бы пошли на такое? Сомневаюсь.
Единственное, что их по-настоящему волнует, это новинки. Любые. Я – новинка. Асса сотни лет будет вспоминать мой визит и рассказывать друзьям. Не словами, нет. Они входят в физический контакт, сливаются сознаниями и делятся воспоминаниями.
Нет, не буду я рассказывать на работе об этой планете. Подотру бортжурнал, введу координаты пятой планеты – мертвого шарика, и пусть думают, что там ремонтировался. Иначе наши настырные, суетливые ученые замучают местных расспросами. Знания надо добывать самим. Трудом, соленым потом и бессонными ночами. Полученное даром не ценится.
А сюда буду прилетать на отпуск. С полным рюкзаком книжек для Ассакооса.
20.08.2002 – 21.08.2002