– Это ведь всего лишь слова. Кое-кто недавно сказал мне, что от них еще никто не умирал.
– Но навредить они могут.
Из уголка ее глаза выкатилась слезинка.
– Думаю, мне от них вряд ли станет больнее, чем сейчас. Если я переживу эту неделю, я все смогу пережить.
И мне вдруг самой стало больно за маму. Страшно было представить, что она почувствовала, узнав, что ребенок, которого она оплакивала почти тридцать лет, был очень даже жив – и находился всего лишь в миле от нее. Не говоря уж о том, как она все эти годы относилась к Блу и как несправедливо злилась на Мака, не зная всех обстоятельств его гибели. И что ее погоня за идеальным имиджем сотворила с Кибби.
Я обняла ее.
– Мама, тебе не придется справляться со всем этим в одиночку. У тебя есть я, и папа, и Хэйзи. Кстати Хэйзи-терапия – вообще великая вещь! Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы тебе помочь. Все можно исправить. Нужно только немного времени и прощения.
Она кивнула, уткнувшись мне в плечо.
– Я люблю тебя, Сара Грейс.
– И я тебя, мам.
Несколько минут мы стояли обнявшись, потом она отстранилась и вытерла слезы. Одернула футболку, опустила на глаза солнечные очки и сказала:
– Мне еще нужно кое-куда сходить, но сначала я хочу чуть больше узнать о Шепе. Ты ведь по-прежнему его любишь?
– Я никогда и не переставала. Ни на секунду. Ты же не собираешься меня отчитывать?
Она слабо улыбнулась.
– Отчитывать не буду. Но дам совет. Такая любовь – большая редкость. Нечто совершенно особенное. И встречается она раз в жизни. Вы двое получили второй шанс и теперь просто обязаны выяснить, получится ли у вас. Потому что ради настоящей любви можно пережить все трудности. Она – главное в жизни.
– Я уже и сама это поняла. – Тут я заметила в отдалении бегуна, прищурилась и ахнула. – Это что, папа?
Мама обернулась:
– Он рехнулся, что ли?
На папе были спортивные шорты до колен, футболка и кроссовки – похоже, совершенно новые.
– Папа? – окликнула я его, когда он приблизился к нам. Хэйзи тут же рванула к нему здороваться. – Чем это ты занят?
– Бегаю. Кажется. Я все правильно делаю, да?
Он с нежностью взглянул на маму, и та, закатив глаза, чмокнула его в щеку. Может, изначально они поженились и не по любви, но с годами точно полюбили друг друга. Наверное, брак у них был не идеальный, но определенно очень счастливый.
– Не уверена, что можно бегать неправильно, – улыбнулась я. – Давно ты начал?
– Сегодня. Подумал, может, иногда мы могли бы с тобой бегать вместе.
Сердце мое растаяло и лужицей растеклось у ног.
– Звучит заманчиво.
– Мне пора, – сказала мама. – Увидимся позже в больнице. – А затем, обернувшись к папе, добавила: – Не убейся, пожалуйста.
– Постараюсь.
Мама пошла прочь. Папа погладил Хэйзи, а когда я тронулась с места и побежала, пристроился рядом со мной. Я нарочно взяла медленный темп, но он все равно едва за мной поспевал. Дыхание со свистом вырывалось у него из груди. Примерно на середине огибающей парк дорожки я сжалилась.
– Это у тебя новые кроссовки?
– Купил – уф! уф! – вчера вечером.
– Как бы с ними проблем не вышло. Думаю, закончим круг и хватит, не то мозоли натрешь.
На самом деле насчет мозолей можно было не опасаться – носки на папе были толстые. Что меня на самом деле беспокоило, так это его сердце. Не хватало, чтобы он заработал инфаркт, доказывая, что всегда готов меня поддержать.
Папа вскинул брови и вздохнул с явным облегчением.
– А я… об этом… как-то не подумал.
– Давай лучше выпьем кофе?
Отец кивнул, по его пухлым щекам струился пот. Когда мы обежали парк кругом, он согнулся пополам, с трудом переводя дыхание.
– Со временем станет легче, – сказала я, похлопав его по спине.
– Обманщица.
Я рассмеялась.
– Нет, правда. И для меня очень много значит, что ты пришел со мной побегать.
Он выпрямился и утер пот со лба.
– Ну а для меня много значишь ты.
Я поцеловала его во влажную щеку.
– Знаю. – Мы направились к закусочной. – Окажешь мне услугу?
– Любую, Сара Грейс. Только скажи.
– Расскажи Блу о Маке. Она почти ничего не знает о нем, а это как-то несправедливо.
Он обернулся ко мне.
– Совершенно несправедливо. Для меня это будет честью.
– Спасибо.
Остаток пути до закусочной мы проделали молча. У входа я привязала Хэйзи к столбу, пообещав, что скоро вернусь.
Папа распахнул передо мной дверь, и стоило нам войти, как все разговоры в кафе тут же смолкли. В груди у меня похолодело, папа же принялся здороваться с людьми, которых мы знали всю жизнь. Затем мы направились к стойке, и в спину нам полетели приглушенные шепотки.