Десять лет назад, когда он еще служил мировым судьей и разбирал мелкие правонарушения вроде неправильной парковки, ему однажды довелось выносить приговор Блу – в то время ученице выпускного класса. Тогда она в первый и в последний раз оказалась в зале суда. Учитывая анамнез ее семьи, даже странно, что им не пришлось встречаться чаще.
– В прошлом году, – отозвался Мозес. – Моя благоверная тогда как раз перенесла операцию по женской части и четыре недели с постели не вставала.
В прошлом году? Судья Квимби задумался. Что ж, если так, это все меняло. Какие уж тут детские шалости, Блу в том году минуло двадцать восемь.
– И что же, она пыталась залезть к вам в дом?
– Не. – На губах Мозеса заиграла улыбка. – Она Веру принесла, кошку нашу. Та как раз за неделю до этого сбежала. Блу нашла ее в лесу и вернула. А заодно притащила нам домашней ветчины, макарон с сыром, печенья и еще кучу всякой всячины. Видать, прослышала, что миссис Кехоэ лежит. Хотела все это под дверь нам подбросить, тут-то я ее и застукал. Знаете, она и по сей день иногда к нам с гостинцами заходит. А благоверная моя за это учит ее играть в пинокль. Она славная девочка, эта Блу. И станет хорошей мамой. Вот помяните мое слово.
Очередь к окошку сдвинулась с места. Шагнув вперед, судья буркнул:
– Ничего не понимаю. Но почему же она просто не принесла вам все это утром?
Мозес пожал плечами.
– Я и сам ее об этом спросил. А она ответила, мол, не хотела нас беспокоить.
Я мчалась сначала по тротуару, потом по гравийной дорожке, затем по лесной тропинке и все никак не могла избавиться от мыслей о Флетче. Вечернее солнце золотило землю под ногами, у меня же в ушах снова и снова эхом отдавались слова отца.
Флетч не работал допоздна.
Теперь, когда я об этом узнала, мне вспомнилось кое-что. Каждый раз, когда Флетч, в очередной раз задержавшись где-то, ложился в нашу постель, от него пахло свежестью и мылом, словно он успел принять душ, прежде чем вернуться домой. А ведь после посиделок за покером от него обычно несло пепельницей, а вовсе не лавандой. За карточным столом все дымили как паровозы: кто сигаретой, кто сигарой, кто трубкой. Словно бы некурящих просто не брали в игру.
До сих пор у меня было столько забот, что я об этом запахе как-то не задумывалась. Зато теперь даже тут, в лесу, не могла от него отделаться. Аромат роз и лаванды заглушал все вокруг, забивал запахи нагретой солнцем земли и сосновой хвои, будто вопя во всю глотку: «Заметь меня!»
Больше всего меня тревожило то, что аромат был явно женский. И вспомнив слова отца, я вдруг задумалась о том, в чем раньше никогда не сомневалась, сколько бы Флетч ни темнил: о том, был ли он верен мне. Пускай наш брак не задался, но мне никогда и в голову не приходило, что он может меня обманывать. А что, если эти участившиеся в последнее время посиделки с друзьями и работа допоздна на самом деле были лишь прикрытием для каких-то его грязных секретов?
«Нет», – возразила я самой себе. Нет. Он слишком многое потеряет, если все выплывет. Блестящую репутацию, которую так старательно создавал из оставленных ему отцом жалких обломков. Политические амбиции. Меня.
И все же заглушить подозрения я не могла. Как бы быстро я ни бежала, они все равно догоняли меня. В конце концов я позвонила родителям и отказалась приходить к ним на ужин. Меньше всего мне этим вечером хотелось с ними встречаться. Вернее, нет. Меньше всего мне хотелось объясняться с Флетчем, но семейный ужин шел сразу следом. Не хватало только, чтобы за столом все на нас глазели. И гадали, что происходит.
Свернув к Платану, я перемахнула через поваленное дерево, лежавшее поперек тропинки, и поспешила дальше. Сердце колотилось в ушах, по вискам и спине струился пот.
Мчась все быстрее, я молила Пуговичное дерево поведать мне, как снять проклятие. Ведь должен быть способ! Я просто обязана узнать его, обязана все выяснить. Прошло гораздо больше года с тех пор, как я в последний раз обращалась к Платану за советом. Так что он просто обязан мне ответить. Я справлюсь, я обязательно найду способ снова стать счастливой.
Пожалуйста, пускай этот способ существует.
Когда я добралась до окружавшей Пуговичное дерево поляны, внутри у меня все сжалось. Но к счастью, никаких любопытных репортеров, жаждущих осмотреть место, где Блу нашла подкидыша, поблизости не было.
Переведя дыхание, я запрокинула голову и взглянула на сучковатый ствол, уходящий далеко вверх, под зеленый купол.
– Как мне снять проклятие? Я буду когда-нибудь снова счастлива?
Через секунду в сердцевине дерева что-то негромко щелкнуло, я сунула руку в дупло и достала пуговицу. Прочитала послание от Пуговичного дерева раз. Второй. Третий.