- Я тоже… Все эти условности перестают играть какое-либо значение, когда вы крылаты… Не затруднит ли вас передать этой особе…
- Увы! Я навсегда покинула тот край.
- Но зачем?
- Скажем так, бежала от своих страхов…
- Чего могла бояться в наше мирное время очаровательная девушка без криминальных наклонностей?
Я только вздохнула в ответ и начала расправлять платье на коленке, словно бы это мог кто-то видеть.
Опять заиграла флейта. На этот раз мелодия казалась сухой и шершавой, словно гонимый ветром песок.
- Когда отходит волна, на берегу остается пена - произнес мой странный собеседник, доиграв мелодию до конца. Голос его ослаб и словно отдалился, то ли он потерял интерес к беседе, то ли и правду иссякли последние силы...
- Остается… – согласилась я.
- Словно прибой, то одна цивилизация, то иная накатывают на континент. Что остается от них?
- Эти стены? – спросила я.
- Стены рушатся так же, как смертны династии королей… остаются лишь знания, Мира.
- Откуда вы знаете мое имя? – вздрогнула я
- Быть может, я читаю мысли… А может, умею сопоставлять факты… как и ты…
- Может… Я поежилась
- Ты не дала мне договорить… Знания… Не сохранятся ни дворцы, ни сокровища, ни власть. Только они. Сначала они хранятся в книгах, как дорогих, так и неприметных, но когда сгорит последняя - остаются в головах у людей. Когда погибнет последний носитель, они уходят во сны и начинают свое странствие между мирами, чтобы однажды возродиться чьей то идеей или мечтой…
- Возможно…
- Я дам тебе книгу, Мира. Не всякий сумеет ею воспользоваться, но ты сможешь. В ней все, что успела скопить наша цивилизация. Ты сама поймешь ее ценность, когда возьмешь в руки… Человека, обладающего таким знанием, никто не посмеет обидеть, ибо жизнь его станет бесценна в глазах королей.
- Зачем вы помогаете мне?
- Крылаты… Мы оба крылаты… Приходи сюда завтра в такое же время.
- Я приду… А кто вы?
- Последний император этой земли…
Он медленным, старческим движением заложил флейту куда-то за отворот халата, запахнулся поглубже, и, обхватив худые плечи руками вдруг, без предупреждения спикировал вниз. Какое-то время мне еще казалось, что я вижу серую точку, выровнявшую траекторию полета над самой землей, но она тут же слилась с тысячами других серых точек, на которые то и дело рассыпалась структурная темнота.
Дуэль
- Опоздаем – недовольно проворчал Кай, когда я влетела в окно, неэлегантно приземлившись на четвереньки и едва не встретив носом пол.
Он даже не оглянулся. Злой… опять злой…Он стоял перед зеркалом, и задумчиво вел пальцем по строю разношерстных флаконов, едва касаясь каждого – наша скромная коллекция ароматов. Я подошла, и слегка отстранив его руку, выбрала флакон с абалоновой крышкой (можжевельник, миндаль, и что-то пронзительно цитрусовое), опрокинула каплю на палец и провела им по его шее. Он молча накрыл мою руку своей. Я коснулась губами его щеки.
- Пошла одеваться.
- Сегодня голубое!
- Да, знаю.
Кай никак не может смириться с тем, что я давно уже, без его помощи разбираюсь со всеми дворцовыми условностями.
Голубое платье, согласно жаре, было из шелка в один слой и носилось чуть увлажненным. Накидка на плечи предназначалась по большей части для того, чтобы добраться до места, в данном случае – в соседнюю резиденцию. В помещении допускалось присутствовать без нее. Тем не менее, она была украшена свежими цветами по петлицам. Я осторожно влезла во все это великолепие, встряхнула и заколола лентой со шпильками волосы и уложила на шею цепочку. Чем тоньше – тем дороже. Эта была как волосок, видна была только блеском, так блестит седина в русой пряди.
***
Через пятнадцать минут накидка с белыми розами висела на подлокотнике софы, на которой я валялась, лениво обмахиваясь веером из плавника летучей рыбы. Баронесса Ильская пристроилась на скамеечке у ног, и хвасталась своим. У нее был лучше, с картинками. Я думала о жемчуге. По телу разлилась та приятная усталость, которая бывает лишь после полета – она не имеет ничего общего с болью, но тянет к земле и делает мысли ленивыми.
Поэтому я не сразу поняла, что произошло, и откуда возник перед моим лицом огромный букет ярко-малиновых камелий, лишь отметила абсолютную симметричность и единообразие этих полуторасотен цветков. В бархатной глубине некоторых их них сохранились хрустальные капли, как словно бы букет окатил водой. Я загипнотизировано протянула палец к одной из них, но не успела коснуться, как букет сместился в сторону, открывая вид на улыбающуюся в тридцать два зуба физиономию Айка.