– Ну что же, вы увидите его. И безотлагательно. Следуйте за мной.
Он схватил Пефруа за руку и буквально потащил его за собой. Маленький конгрессмен робко посмотрел на Малко, прося взглядом о помощи.
Кабинет находился на седьмом этаже. Заместитель главы ЦРУ втащил бедного Пефруа в лифт и нажал на кнопку четвертого подземного этажа.
Они остановились перед запертой дверью. Рэдфорд нажал на кнопку, и посредине щита раздвинулось окошко. Узнав Рэдфорда, человек, находившийся по другую сторону двери, открыл ее, впустив посетителей. Пефруа обдало холодом. Стены комнаты были выкрашены в белый цвет. Она была пустой, если не считать металлических носилок. Дальняя стена состояла из шестнадцати гнезд, напоминающих двери сейфа. У каждого отсека была ручка.
Человек, открывший дверь, почтительно вытянулся перед Рэдфордом.
– Мак, открой № 16, – приказал генерал.
– Но он пуст.
Оттолкнув Мака и продолжая держать Пефруа за руку, Рэдфорд дернул левой рукой за ручку гнезда.
Металлический ящик бесшумно заскользил к ним, обнаружив тело человека, покрытое прозрачным саваном. Брайс Пефруа с ужасом смотрел на застывшее восковое лицо Фостера Хиллмана. Он сдавленно вскрикнул, ноги у него подкосились, и, если бы не железная хватка Рэдфорда, он упал бы на пол.
– Вы хотели видеть Фостера Хиллмана? – спросил Рэдфорд замогильным голосом. – Смотрите.
Брайс Пефруа был бледен.
– Я ничего не понимаю, – пробормотал он. – Что произошло? Почему не было сообщения о смерти? Это ужасно...
Глядя на застывшее лицо Фостера Хиллмана, он прошептал, словно хотел разбудить приятеля:
– Фостер, старина, как же это?
Рэдфорд подтолкнул его:
– Теперь вы понимаете, господин Пефруа, почему мне нужна ваша помощь. Наш друг мертв, но мы должны оказать ему последнюю услугу: отомстить...
Он медленно задвинул на место ящик и направился к двери, не обращая внимания на остолбеневшего Мака. На этот раз Брайс Пефруа безропотно последовал за генералом. Спесь слетела с него, губы подергивались, он никак не мог прийти в себя.
Они поднялись в кабинет. Пефруа залпом выпил рюмку виски, предложенную ему Рэдфордом. Воспользовавшись преимуществом, Рэдфорд нацелил на Пефруа указательный палец, словно автомат.
– Господин Пефруа, – сказал он. – Я должен вас предупредить, что смерть Хиллмана остается пока государственной тайной. Ее разглашение карается двадцатилетним заключением в тюрьму, если не хуже... Вы поняли?
Еще немного, и он пригрозил бы ему газовой камерой... Пефруа кивнул головой, готовый ко всему.
– Что вы хотите знать? – спросил он.
Рэдфорд отчетливо повторил свой вопрос:
– Была ли в жизни Фостера Хиллмана женщина, ради которой он пошел бы на все?
В наступившей тишине был слышен треск кусочков льда в рюмках. Пефруа повторил вполголоса:
– Женщина...
Затем покачал головой.
– Я не знаю такой женщины, генерал. Фостер был человеком открытым и довольно цельной личностью. После смерти жены десять лет назад у него не было других женщин. У него была только работа...
Маленькие черные глаза Рэдфорда сверлили Пефруа.
– Вы часто встречались с ним? Он не мог что-то скрыть от вас?
К Пефруа постепенно возвращалась уверенность.
– Это исключено, – сказал он. – Вашингтон – небольшой город, а у людей длинные языки. У Фостера не было другой женщины. Никого.
Рэдфорд стукнул ладонью по столу.
– Нет, черт побери! Мы точно знаем, что в этой истории замешана девушка!
Пефруа неожиданно вскочил с кресла, пролив половину виски.
– Не девушка, а его дочь, генерал Рэдфорд.
У Рэдфорда отвисла челюсть.
– Его дочь? Но он никогда не говорил, что у него есть дочь. В светской хронике когда-то упоминалось о дочери, но она умерла восемь лет назад в результате несчастного случая.
Брайс Пефруа грустно покачал головой.
– Она не умерла. Только самые близкие люди знали правду. Сейчас вы ее услышите.
– Подождите!
Рэдфорд подошел к внутреннему переговорному устройству и прорычал:
– Немедленно пригласите ко мне Донована.
Он сел в кресло и объяснил:
– Это очень важно, поэтому при нашем с вами разговоре будет присутствовать заведующий Отдела безопасности нашего Управления...
Он не сказал ему, конгрессмену, что разговор будет записываться дюжиной микрофонов, и что на Пефруа направлены две камеры, одна из которых цветная.
Пять минут спустя в кабинет вошел мрачный Нед Донован. Он кивнул мужчинам и сел. Рэдфорд представил ему Пефруа.
– Господин Пефруа, – сказал он торжественно, – мы вас слушаем. Постарайтесь ничего не упустить.
Пефруа заерзал в кресле.
– Восемь лет назад, вскоре после смерти жены, Хиллман попал в автомобильную катастрофу. Он сделал слишком резкий поворот...
– Ближе к делу, – хрюкнул Рэдфорд, нетерпеливо постукивая пальцами по столу.
На этот раз овладевший собой Пефруа испепелил его взглядом.
– Я именно о деле, генерал. Дочь Фостера, Китти, находилась с ним. Ее выбросило из машины, и она ударилась о ствол дерева. Фостер отделался царапинами...
– Дальше.
– У Китти было несколько переломов черепа, но ее удалось спасти. Однако она стала после этого умственно неполноценной.
– Что? Она сумасшедшая?
Пефруа покачал головой.
– Нет, еще хуже. Ее умственное развитие опустилось на уровень четырехлетнего ребенка, в то время как физически она развита нормально. У нее абсолютно нарушена память, она не запоминает людей и живет в своем обособленном мире.
– Сколько ей сейчас лет? – спросил Донован.
– Лет восемнадцать-девятнадцать, – сказал Пефруа.
Донован и Рэдфорд переглянулись.
– Где она сейчас находится? – спросил генерал.
– В Швейцарии, в одном специализированном заведении, – ответил Пефруа. – Все врачи единодушны в том, что ее состояние не улучшится, так как погибли жизненно важные нервные центры. Она – как живой труп.
– В Швейцарии! – в один голос воскликнули Малко и Рэдфорд.
Круг сужался. Донован задал следующий вопрос:
– Фостер Хиллман любил свою дочь?
Пефруа с возмущением посмотрел на него.
– Китти? Да он отдал бы жизнь за нее. Его никогда не покидало чувство вины. Он знал, что она стала такой по его вине. Это ужасно. После каждого посещения дочери он неделю болел. Последнее время он посещал ее значительно реже, так как она все равно не узнавала его. Но он постоянно заботился, чтобы у нее было все необходимое. Он пристально следил за успехами медицины в этой области, продолжая надеяться на чудо.
Рэдфорд покраснел, как отварной рак.
– Вы не знаете ее адреса? – спросил он.
Пефруа покачал головой.
– Нет, но это нетрудно узнать. Фостер регулярно посылал туда деньги.
Не успел он закончить фразу, как Рэдфорд бросился к переговорному устройству.
– Пригласите ко мне директора банка Фостера Хиллмана. Через два часа он должен быть здесь. Доставьте его вертолетом.
Пефруа с удивлением смотрел на генерала.
– Однако вы можете мне сказать, что произошло? – спросил он.
– Ничего, – ответил Рэдфорд. – Это все, что вы можете сообщить в отношении дочери Фостера Хиллмана?
– Все.
Рэдфорд выдвинул ящик и достал из него потрепанную Библию.
– Господин Пефруа, – сказал он. – Поклянитесь на Библии, что вы никогда и никому не расскажете об этом разговоре. И никому не скажете о смерти Хиллмана.
Пефруа поклялся, положив правую руку на Священную книгу. Его голос был спокоен.
– Я провожу вас, – сказал Рэдфорд. – Мы очень вам признательны.
Он открыл дверь. Конгрессмен пожал руки Малко и Доновану, затем Рэдфорду и робко спросил его:
– Вы можете мне сказать, как умер Фостер?
Рэдфорд медленно покачал головой.
– Нет.
Пефруа удалился, так и не поняв, почему в глазах генерала Мальвина Рэдфорда, заместителя директора ЦРУ, блеснули слезы. Он представил нечто ужасное, но был далек в своих мыслях от реальности.
Когда за Пефруа закрылась дверь, Рэдфорд обхватил голову руками и тихо выругался. Донован прервал его.
– Генерал, что вы собираетесь делать?
– Как что? Необходимо разыскать эту несчастную девушку, спрятать ее в надежном месте и заняться мерзавцами, которые устроили гнусный шантаж.