Чёрные зрачки напротив расширяются до предела.
– Твоё право, – вдруг отступает назад, напоследок окидывая меня колючим взглядом. Я же, шагнув к столу, беру тёплый чай и делаю приличный глоток, чтобы хоть немного отогреться от… Мороза.
– Рада, что мы правильно поняли друг друга.
– М-угу… – кресло скрипит под тяжестью мужского тела.
– Благодарю за гостеприимство, Фёдор Игнатьевич, – отставляю кружку. – Надеюсь, порез неглубокий и…
Снаружи раздаётся поток ругани и криков, после чего дверь с чисто символическим стуком открывается, и в кабинет влетает та самая блондиночка, что чуть не растянулась на ступенях кабака.
– Так топай в магаз и купи! – негодует она куда-то себе за спину.
– Абрамовна, ты офонарела! – входит следом грузный, хромой мужчина лет шестидесяти в растянутом, замусоленном сером свитере с высоким воротом. – Уже час, как закончился рабочий день!
– Сколько можно повторять! – затормозив в центре, она разворачивается к нему лицом. – У тебя ненормированный график работы!
– Да ёбана! Игнатич! – возмущается он.
– Михалыч, – предупреждающе хмурится Мороз.
И именно в этот момент визитёры обращают внимание, что у их разборок вообще-то имеется свидетель.
– А эта бесовка что тут делает?! – лупит глазёнки мадам.
Наигранно вздыхаю:
– Ничему тебя, Абрамовна, жизнь не учит…
Она багровеет от моей наглости, практически сливаясь со своим кровавым брючным костюмом, тем самым превращаясь в настоящий переспелый гранат, того и гляди, лопнет и забрызгает всех вокруг своей гнилой мякотью.
– Игнатич, ну, что за ху… – косится на меня, откашливается. – Абрамовна отправляет меня за реагентами! Не могу я! Не могу, понимаешь? У тёщи юбилей. Ты же знаешь мою! Под лёд засунет, если опоздаю!
– Зашибись! Ты будешь развлекаться, а нам опять раскошеливайся на лечение пострадавшим! – дудит в свою дуду.
Мужик раздувается, как разгневанный бабуин, но не успевает вставить ни слова… Ни одного цензурного слова.
– Бля-я-ядь… – возводит глаза к потолку.
– Да я сама сегодня чуть шею себе не свернула на этих ступеньках! Бесовка не даст соврать, – указывает золотым длиннющим ноготком в мою сторону.
Вот сучка.
– М-да… незадача, – протягиваю, присаживаясь на стол, боком к Фёдору Игнатьевичу. – А что, по старинке, подручными средствами – не судьба расколоть лёд? – смотрю исключительно на – как я понимаю – рабочего по комплексному обслуживанию здания.
– Можно, – задумчиво чешет он затылок. – Ну, дык это… Повредим покрытие.
– Вас как зовут? – интересуюсь, слегка наклонившись корпусом вперёд.
– Михалыч я, – отзывается немного растерянно. – Павел Михалыч.
Киваю.
– Дядь Паш, можете смело долбить, – расплываюсь в улыбке чеширского кота. – Со дня на день начнётся ремонт крыльца и ступеней. Установят защитный козырёк, подогрев. Поэтому это даже здорово, если вы плитку случайно отобьёте: ребятам меньше черновой работы останется!
Его небритое лицо вытягивается.
– Кто это вообще? – таращится Абрамовна то на меня, то на хозяина. – Она – представитель подрядчика что ли?
– Где-то так, – отвечаю за Мороза.
❄️ Глава 6.2
– Бляха-муха! Вот так новость! – ликует дядя Паша.
Оттолкнувшись от столешницы, я выпрямляюсь. Мороз сидит мрачный, как снеговая туча. Подпирает рот кулаком и, поигрывая желваками, убивает меня взглядом.
– Ну, тогда, всем оревуар!
Немедленно и навсегда.
Направляюсь на выход, но на полпути меня останавливает напрочь лишённый эмоций голос:
– Да, Яромира Петровна, ты только с дороги. Устраивайся. Отдохни, выспись хорошенько перед завтрашней сменой. В субботу обычно полная посадка. Вечером – корпоративы. Не забудь взять с собой удобную обувь.