— Конец записи! — зло оборвал он. — Закапсулировать. Гриф: «Совершенно секретно». Срочность — «Молния».
Запись не для слива, но есть большая вероятность, что перехватят. На то и расчёт Курьера, как сделать, чтоб перехватили, проинструктирует лично.
— Новая запись! — тут же продолжил он, и, дождавшись обратного отсчёта, стараясь быть предельно искренним, произнёс для стенки-абонента:
— Ильхам, это Яша. Это не шутки. Никаких учений, прямая угроза боевого контакта с венерианскими силами. Давай усиление по полной, ребят по базам, спецназ в ружьё, готовность-один до особого распоряжения. К чёрту переподготовку, не до войны сейчас! Спецназ могу запросить в любую секунду, готовность — с момента получения этой капсулы. Конец записи.
— Закапсулировать! — прокричал он — нервы начали сбоить. — Гриф: «Особой важности». Срочность: «Молния».
— Готово, — отчитался искин. В его приёмном окне лежали три пронумерованные информационные капсулы с его личным кодом-подписью, который невозможно подделать. Можно, но на это уйдёт времени больше, чем сгенерируется новый согласно ротации информационной защиты.
Хозяин кабинета откинул голову на подголовник кресла. Он ненавидел Шимановского. В своё время отдал приказ охранять его, создав отдельную опергруппу, только из-за прямого приказа Саши — доверял интуиции этого сукиного сына. У человека, сумевшего сесть в президентское кресло, интуиция чего-то да стоит. Считал сего импульсивного юношу хоть и не лишённым талантов, но клиническим идиотом, не способным мыслить алгоритмически, видеть причины и следствия там, где ими тянет за миллионы световых лет. Шимановский не бездарность, ни в коем случае, и уважения достоин! Но только как клоун, артист, музыкант, певец с невероятным самомнением и ещё более невероятной переоценкой собственной значимости — для творческих людей таковая нормальна. Но только не человек, которого бы он уважал в качестве топ-менеджера любого государства, на которого рискнул бы сделать собственную ставку.
Но он сто тысяч раз прав! Из них, марсиан, сделали рабов, быдлоскот без прав, который должен лишь работать на благо «избранной расы». Даже русских Обратной Стороны как бы ни притесняли, хоть как-то уважают и считают за расово неправильных, но ЛЮДЕЙ. Их — не считают. И, мать его, действительно никто никогда не станет вести переговоры ни с Марсом, ни с УВР, если они не заставят силой считаться с собой и своими интересами!
Шимановский — артист. И здесь, на своём поприще мальчишка просто не может ошибаться — собственная артистическая чуйка не может подвести талантище такого класса, как не подводит своя, политическая, его друга Сашу. Им нужно сделать это грёбанное шоу! С размахом на весь Альянс, на весь мир! А кто лучше придумает… Не организует, но хотя бы придумает сценарий подобного шоу, как не артист его уровня?
Это шоу станет его последней операцией. Яков Моисеевич отдавал себе в этом отчёт: того, что он устроит, отправив три капсулы с приказами, не прощают. Возможно, последняя вообще в карьере, ибо недоброжелателей дома, на Марсе, у него слишком много. Но чёрт возьми, он должен сделать это! Не так, он ХОЧЕТ сделать это, даже зная, что это последнее, что он сделает, будучи марсианским разведчиком!
Он устал быть неприметным. Устал утираться и смотреть в пол там, где хотелось посмотреть в глаза и дать в морду. Он хочет шоу, он хочет хоть раз поработать на публику, как работает Шимановский. И сегодня, наконец, впервые за годы работы на управление, он счастлив. Счастлив, даже зная о последствиях. И именно это его сегодня так сильно, вест день, злило.
Но больше злиться не стоит — бессмысленно. Маховик запущен. Сообщение по секретному каналу Саше отправлено. Приказы своим в течение дня розданы — генерал свою порцию получит максимум через час, и это последний шаг в подготовке шоу. Далее, и это уже согласовано с «Цитаделью», завтра в полдень люди Хуана оставят в условленном месте четыре фургона с оружием, которое он сам подогнал мальчишке полгода назад. Оружие это нигде не учтено, не подконтрольно местным властям, а потому им можно вооружить неограниченное количество бойцов для работы в городе без опасности быть раскрытыми как своими, так и местными. Оружие мальчишке он не вернёт, но судя по реакции, Хуан не особо этим опечалился.