Единственное, что знаю твёрдо, это то, что ангел, «сливающий» «налево» оперативную информацию, по умолчанию предаёт сеньора, какие бы сдвиги в чьей жизни это событие ни вызвало. Она предательница, и честно свою смерть заслужила. Таковы правила. И поэтому я не рефлексирую по поводу её смерти, посыпая голову пеплом, как не рефлексировал и тогда, на церемонии.
Сама церемония до безобразия проста. Собираются все, кто знал погибших, кому они были дороги, и кто просто соболезнует и сочувствует, и поют песню. Одну единственную, сочинённую ещё в эпоху, когда Венера не была независимым государством. Оказывается, первые потери корпус понёс, когда Алисия Мануэла Веласкес была ещё двадцатитрехлетней девочкой, и нёс после этого регулярно. Написанная кем-то из ангелов того поколения, это песнь прощания, и одновременно клятва живых, что сия смерть не была напрасной. Дескать, они за этим проследят. Конечно девочкам не всегда удаётся в итоге отомстить за своих, но они как минимум помнят. Хорошие слова, эмоциональные, и красивая мелодия, хотя со стороны немного заунывная. Но только со стороны: когда её поёшь «изнутри», наоборот, твои эмоции собираются в кучу и перетряхивают тебя с головы до ног. Когда я пел в первый раз, в окружении напарниц и сестёр по оружию, во мне поднимался эмоциональный шквал, после которого чувствуешь себя разбитым, уставшим и… Очищенным. Это действительно прощание, переворачивание страницы жизни, с констатацией, что павшие всегда будут жить в наших сердцах.
— Сегодня мы собрались чтобы проводить в последний путь пятерых наших сестёр, — начала Мишель, когда свечки были розданы и зажжены, а присутствующие встали в огромный полукруг, в центре которого, на возвышении, стояли коробочки с прахом. Прах только-только из крематория, причём пятая урна добавилась в последнюю минуту. Одна из тяжелораненых скончалась в больнице. Ещё одна из группы-четыре — крайне тяжёлая, но стабильная, и врачи хоть не обещали, но намекнули, что выживет. Ждать её поправки не стали; с химией, что течёт в наших жилах, действительно, выживет. Главное не умереть от ран сразу. Просто ей повезло, а её скончавшейся в больнице напарнице — нет. Это будет непростой процесс — выкарабкивание с того света, но для корпуса привычный. Васильеву, вон, и не из такой ситуации достали; у неё полная клиника была, остановка сердца. В десантной шлюпке реаним-бригада откачала, буквально подручными средствами. Да и меня в своё время с того света тоже достали, не дали уйти, хотя я тоже вроде как умер.
Мишель меж тем продолжала:
— Вчера они приняли неравный бой с превосходящим противником, выполняя боевую операцию. — Ни слова о добровольном характере операции, что она не была заданием корпуса или королевы. Дипломатичная лапочка. — В каком-то смысле их смерть стала трагической случайностью, ибо целью убить их враги не ставили. Но выстрелы прозвучали. И они приняли бой, не посрамив честь мундира корпуса.
Снова дипломатия. Я приказал группам прикрытия сложить лапки кверху, и четвёртая группа никакой бой не принимала. Но у нас бой был, и был приказ, который они выполнили, так что формально не придерёшься. Они тоже участвовали, и погибли в его результате.
— Наши девочки погибли, выполнив боевую задачу, как и дОлжно королевскому телохранителю, — с пафосом в голосе продолжала Мишель, но я отметил, что ей было действительно не по себе. — Им не за что краснеть перед всевышним и нечего стыдиться. Они погибли, как герои. — Пафос-пафосом, но она принимала каждую смерть подруг и подчинённых близко к сердцу, так что это нельзя назвать кривлянием на публику.
Мишель склонила голову. С задних рядов послышались голоса одобрения и нестройный гул перешёптываний.
— Я хочу дать слово человеку, который участвовал в том бою, который командовал тем боем, — неожиданно произнесла она. — Он лучше меня расскажет про их последние минуты. — И многозначительный взгляд в мою сторону.
Она меня удивила, поразила и изумила одновременно. Не думал, что слово дадут мне. В прошлый раз, в смысле в первый, после вендетты, мне его не дали (и слава богу), хотя именно я тогда был самым главным. И сейчас я тоже считал себя хоть и полноценным ангелом, чтобы тут стоять, но не до такой степени, чтобы говорить. Да и боем командовала Камилла, прокладка между мной и корпусом (как тогда — Катарина, которая и держала слово о последних минутах тех девчонок). Но мои хотелки никого не интересуют, приказали — надо исполнять. Значит, так, действительно, правильно.
Я вышел вперёд, встал на место Мишель. Отсюда было видно кольцо девчонок, а они все для меня девчонки, вне зависимости от возраста. Королева стояла справа, вместе с Гарсия, Морган и ещё несколькими приближёнными, её сестра Алисия — слева и почти в самом конце ближнего полукруга. Остальные члены совета и просто офицеры — кто где. Но со всех сторон я чувствовал повышенное внимание; это церемония прощания, но это и политика. Нужно сказать не только нужные, но и ПРАВИЛЬНЫЕ слова. Которые удовлетворят ВСЕХ.