— Я командовал вчера тем боем, — признал я верность тезиса — поздно ломаться. — И больше скажу, всем вам, не таясь и не прячась. Девочки погибли, потому, что я отдал неправильный приказ.
Тишина, стихли все шепотки в задних рядах. Такие слова не принято говорить просто так. Такими словами в корпусе вообще не принято бросаться. Здесь в принципе не принято бросаться словами, каков бы специфичный ни был контингент.
— Я неверно оценил ситуацию, сложившуюся вокруг этой операции, — продолжил я. — И в момент, когда надо было сложить оружие и сдаться, пошёл на бессмысленный бой.
Кашель справа — Сирена. Чтобы не выделывался. Нет, сеньора штандартенфюрер, я ДОЛЖЕН это сказать. Это надо не вам, а в первую очередь мне самому. Это мой собственный катарсис.
— Я мог бы сказать, что не знал всей полноты информации, прикрыться этим — ибо знал я, действительно далеко не всё. Но тот, кто берётся руководить операциями такого масштаба, тот, кто имеет власть и способы получать информацию, ДОЛЖЕН знать всё! — отрезал я. — А что не знать — рассчитывать, прогнозировать. Мой прогноз оказался ошибочным.
Я склонил голову, помолчал, но затем гордо вскинул её, переходя к атаке.
— Я приму любое решение Совета по данному вопросу, каким бы оно ни было! Но. Хочу сказать вам другое. А именно, я хочу рассказать, ПОЧЕМУ, то есть ЗА ЧТО вчера погибли девочки. Ради чего. Что они защищали.
Пауза. Обвести глазами массовку, отдельно выделить офицеров. Сирена и Гарсия напряглись — как бы не сболтнул лишнего, королева тоже, но, видимо, по противоположной причине: «А вдруг мальчишка скажет, чего я пока не знаю?». Алисия же просто улыбнулась.
— На планете зреет заговор, — начал я рубить с плеча. — Заговор зреет давно, и нужные люди за развитием событий внимательно следят. — Косой взгляд в сторону Сирены и Гарсия. — Но сеньоры заговорщики тоже не идиоты и не собираются подставляться под маховик наших спецслужб. И потому гадят королевской власти по мелочи. Ведь смерти простых служивых и верных людей для политиков такого уровня — сущие мелочи.
— В городе готовятся массовые беспорядки, — сверкнул я глазами. — С большим количеством трупов и дискредитацией королевской власти, с последующим отжимом олигархатом какой-то части её функций. Оружие, которое мы везли, предназначалось нашим союзникам, которые не заинтересованы в том, чтобы Венерой правил клановый олигархат, которые готовы применять его по назначению там, где мы по тем или иным причинам не можем себе этого позволить. И сеньоры заговорщики посчитали эту угрозу настолько огромной, что пожертвовали своим влиянием в специальной полиции и гвардии столичного округа, послав на убой гвардейский спецназ, лишь бы сорвать операцию.
Девочки защищали королевскую власть! — продолжал сверкать я глазами. — Девочки защищали королеву, своего сеньора! И они действительно умерли как герои, не посрамив мундира, выполнив свой долг. Девочки, покойтесь в мире! — задрал я голову к потолку.
Первой, дабы оборвать вашего покорного слугу, чтоб ещё чего не наговорил, не дав слова близким погибших и их напарницам, неожиданно запела Сирена. Громко, чтоб быть услышанной. Через несколько секунд её голос подхватило несколько окружающих — раз поют, надо петь, так ведь! А после начали подхватывать и простые ангелы в полукольце, и через десять секунд мы пели все, пусть песня началась и фальстартом.
Я тоже подхватил, и запел, погружаясь в эмоциональную каверну. По щекам побежали слёзы, несмотря на то, что ещё вчера перегорел и не собирался больше плакать. Нет, есть в этой песне что-то мистическое.
Урны с прахом девочек заняли своё место на выделенных полках. Тёплые слова сёстрами из их взводов сказаны — после песни их всё же пригласили на центральное возвышение. А после их выступления, когда была подведена черта, народ начал расходиться.
— Задержись, — бросила мне одна из дев, лет эдак десять назад закончивших контракт, не останавливаясь, направляясь дальше к выходу. Я и так не спешил, чего-то подспудно ожидая, но теперь, после прямого приказа, уйти не мог.
Когда все вышли, в помещении остались только королева, Морган, Гарсия, Мишель и принцесса Алисия. Остальных, даже очень высоких и доверенных, «отпустили». Причём Алисия встала справа от меня, тогда как остальные рядом с королевой, передо мной — намёк, что она готова защищать меня от сестры. Та иронию, а после осенней вендетты тут не могло не быть иронии, оценила. Хмыкнула. Слегка улыбнулась, затем планово сверкнула глазами — для острастки — и приступила к взбучке: