— Хуан, ты не мог этого знать, но тем не менее, сообщаю. Вчера ночью девочки собирались для обсуждения данной проблемы и конкретно твоего вопроса. — Под «девочками» имелся в виду Совет Офицеров, видимо, в малом составе. Чувствуя в голосе её величества гнев и сталь, я не стал искушать судьбу и показательно опустил голову.
— Мы разобрали ситуацию поминутно, — продолжала она, — и пришли к выводу, что ты невиновен в грехах, которые на себя наговариваешь.
Пауза, и с большей энергией, чуть искры из глаз не посыпались:
— Хуан, не примеряй на себя роль бога, не надо! Это неправильно! Только бог может быть безгрешен! Понимаю твою логику — любой ценой избежать ошибок, любой ценой прийти к результату с наименьшим риском. Фрейя мне много рассказывала о твоём мировоззрении. Но ты НЕ БОГ! — Последние слова она отчеканила со злостью, после чего успокоилась — взбучка выполнена. — В остальном я тебя понимаю и поддерживаю. Это была сложная ситуация, ты старался, как мог, но смог не всё, что хотел. Обидно, но это жизнь. И в жизни часто случаются ситуации, когда я, например, или мои люди принимаем неверные решения, и из-за этого кто-то гибнет. Мне тоже от них не по себе. Но надо жить дальше. Надо работать дальше. А не раскисать перед сёстрами по оружию.
— Я понимаю, ваше величество, — склонил я голову ещё сильнее. — Я… Ошибся. Был слишком эмоционален.
— Ты не просто ошибся. — Усмешка, но скорее покровительственная. — Ты чуть не совершил самоубийство. Твоё счастье, что ты ещё возмутительно молод, и, несмотря на твою несомненную одарённость, слишком мало имеешь в багаже жизненного опыта. И все это понимают. А ещё, что в том бою участвовало достаточно много девочек, которые вчера рассказали всем всё, как было. Тебя приняли за рефлексирующего юнца на эмоциях, и сегодня это прошло. Но завтра подобного поведения тебе не простят! — снова взрыв сверхновых в королевских очах. Я вжал голову в плечи ещё сильнее.
— Умеете вы, прямо лицом… В дерьмо! Ваше величество. Спасибо! — последние слова были искренними, без иронии. — Я запомню этот урок!..
— Надеюсь на это. — Довольный кивок строгой, но преподавшей юному чаду сложную науку воспитательницы. — А теперь пожалуйста про заговор. Что тебе известно?
— Ничего, что не было бы неизвестно вашим офицерам, — поднял я голову и отрицательно заказал головой, кивнув ей за спину, где стояли её напарницы по взводу. — Просто я действую на ином поле, не связанном с законом, и могу позволить себе несколько больше них. Сеньорины… — Скривился. — Слишком скованы.
— Что ты знаешь? — продолжала давить она, хмуря брови.
— Что они попытаются как-то воздействовать на власть, возможно даже попытаются её перехватить, и для этой цели хотят устроить в ближайшее время в городе беспорядки. И даже если у сеньоров не получится, а что-то подсказывает, что они сами вряд ли верят в успех, сеньоры ослабят Венеру. Им не нужен переворот, им нужно ослабление королевства перед… Перед какой-то внешней угрозой, ваше величество, — сформулировал я. — Я не знаю большего, я всего лишь рефлексирующий юнец, ваше величество. Возможно кому-то не нравится наша внешняя экспансия и этот кто-то хочет таким образом её обратить вспять? У меня недостаточно информации для подобного прогнозирования.
Королева кивнула — я подтвердил её собственные мысли о своей информированности. Про «юнца» же — просто «не заметила». Это выше её.
— Надеюсь, в союзе с моими офицерами ты добьёшься успехов. Удачи! — Она улыбнулась, потрепала мою чёлку, как сделала бы нормальная мамочка сыну перед уходом того в школу, и пошла прочь из комнаты памяти. Тьерри, Морган и Гарсия, облегчённо вздохнув, двинулись следом, бросив на меня взгляды спектром от подбадривающего до осуждающего и даже угрожающего.
— Пошли? — А это моя текущая прямая начальница, позволив себе наконец-таки улыбку.
Когда мы вышли и за нашими спинами начала закрываться гигантская створка (видимо с пульта в диспетчерской, в подземелье мы были последними), она позволила себе ядовитую усмешку:
— Зачем поднял дерьмо со дна чана? В смысле сам себе голову облил помоями? Такого я от тебя не ожидала, а я считала, что изучила тебя. Значит, была своя особая причина?
— Была. — Я озадаченно кивнул. — Было даже две причины.