— Значит ты… Им больше не нужен? — сделал Рома правильный вывод.
— Ну конечно! Я и нужен был лишь затем, чтобы они воочию убедились, что я им не нужен. — Я расплылся на камеру в победной улыбке.
Полпольский снова тяжело вздохнул, по лбу его потекли капли пота.
— И всё же. Что с тобой делали в корпусе — сейчас в чате это главный вопрос! — сверился он с планшетом.
Я пожал плечами и всех обломал.
— Сожалею, но это конфиденциальная информация. Да, им не нужна эта методика для использования. Но делиться ею ни с кем ангелы не собираются. Пусть радиослушатели поймут правильно, есть вещи выше меня.
— Ну, наверное радиослушатели поймут тебя не все, — покачал головой Полпольский, — так как мало кто сталкивался с секреткой. Но я тебя понимаю и донимать не буду. Скажи лучше, Хуан, что ты вынес лично для себя оттуда? Кроме азов гибридной техники?
— Кроме азов техники? — Я задумался, наморщив лоб. — Профдеформацию. Ангельскую. Они смогли содрать с меня внешнюю шелуху и погрузить в собственный вариант бусидо. Своих друзей, кто мне близок, я ощущаю очень остро, и готов убить ради любого из них. Готов ради тех, кого считаю своими, на всё. А ещё я иду до конца, невзирая на опасности, за что бы ни брался. Просто потому, что иначе уже не могу. Смерть — ничто, только долг имеет значение.
— Он и нас этим заразил, — без тени улыбки и иронии добавил Хан. — Мы теперь тоже ничего не боимся. И тоже идём до конца. Потому и подписались на этот проект с ретро и кусками забытой истории. Вы ж понимаете, что начав говорить людям правду про прошлое, мы пошли на конфликт с Системой. Мы не призываем к насилию, не призываем к смене власти, но и такие мы угрожаем Системе. А она не любит тех, кто ей угрожает.
— И это плохо, что они пропитались самурайским духом, — покачал я головой, кивая на Хана. — Они — не воины. Не подготовлены к тому, чтобы «ходить до конца». Но это их выбор, я не могу запретить им иметь своё мнение, — откатил я назад, ибо действительно нельзя забирать у человека право выбора. — Мы готовы защищать всех, кого считаем своими, во всех смыслах. В том числе это касается Сектора и диаспоры. Но также я порву за любого из своих друзей. За любого, в ком уверен, что он мой друг. Как-то вот так.
— Ну да, и плевать на препятствия, — то ли вновь начал иронизировать, то ли серьёзно — я не понял — произнёс Роман. — Департамент ли это безопасности вставляет палки в колёса, пятое управление императорской гвардии или комитет по цензуре. Ребят, когда вокруг вас завертелось с комитетом по цензуре, когда начали громкие нехорошие истории показывать в СМИ, у нас тут, в Секторе, многие следили за вами с восхищением. — Восхищение было и у него в голосе. Что ж, он ведь тоже человек, не только редактор и ведущий. — Основной мотив настроений был: «Да они вообще страх потеряли!». Я, конечно, ведущий аполитичного радио, но всё же живу здесь и кое-какой информацией владею…
«Стелит, собака, соломки себе на всякий» — подсказал внутренний голос. Я в ответ лишь усмехнулся.
«А почему нет? А вдруг «пятёрка» прижмёт Маркуса, и сеньор Манчини от Полпольского избавится? Куда мужику идти с его аполитичностью?»
— …И вот вопрос. Действительно страшно не было? Ведь и связи Хуана это… ничто. Тем более в сфере, где его покровители мало что могут. Как вы решились на всё это, и главное, как смогли выпутаться… Ну, хотя бы из части организованных вам неприятностей?
— Мои связи не мало могут, — поправил я, — а им мало что позволено. Власть это консенсус тринадцати родов, и сместить равновесие, создав для кого-то исключение, нельзя. Веласкесы никогда не помогали нам, как группе, и не планируют этого делать в обозримом будущем, — уверенно отрезал я. — «Крылья» — проект наш, нас четверых, и только наш. Отдельное спасибо дону Бернардо Ромеро, он дал нам крышу над головой и своим авторитетом защищает от совсем уж крутого произвола, но и он не лезет в творческую составляющую нашей группы, не даёт советы, не участвует в продвижении. Видимо тоже ограничен. Ну, ещё одна симпатичная подданная императора Себастьяна Второго помогла нам с инструментами, но это уже личный контакт, никакой политики, — заулыбался я.
Понимая о ком я, Роман довольно усмехнулся.
— Любишь ты женщин. Особенно симпатичных аристократок.
— Так мы все любим женщин, неправда ли парни? — завертел я головой, и парни зачали поддакивать:
— А то!
— Конечно!
— Да кто ж их не любит!
— И раскручиваетесь сами. Никто не помогает. Никто не продвигает, — продолжал Роман.
— Всё сами! — подтвердил Хан. — Ром, серьёзно, в это мало кто поверит, но ни один спонсор ни от одной силы на Венере в нашем проекте не участвует. Кому-то интересно, как выкрутимся, кто-то смотрит и думает: «Чем бы дети не тешились». А кому-то пофиг. Так что не надо сарказма, действительно сами.