Вот такие интересные нынче события происходят, уважаемые сеньоры. И никто из нас, ни бог, ни чёрт, ни даже королева не имеют к ним отношения. Стервец раскачивает лодку, не понимая, что произойдёт после того, как она перевернётся. Я тоже понимаю… Не до конца, слишком много поднято возмущающих факторов. Но когда я не понимаю последствий, я не качаю плот, на котором сижу, а скрупулёзно считаю. Что малышу, видимо, не дано от природы.
— Сэм, я бы не был так категоричен. Я вижу ситуацию иначе.
— Валера…
— Подожди «Валера». Дай сказать. Ты считаешь это раскачкой, но на самом деле он просто создаёт оси вращения ситуации. От безысходности создаёт, так как просто не знает, как надо бить в подобных играх. Лишь только качает.
Вот смотрите, любое материальное тело вращается вокруг стольких осей, сколько их в окружающем пространстве. Одна ось — вокруг себя. Две — и это вращение космической станции в Лагранже или на высокой орбите. Три — и это материи четырёхмерного пространства, но в котором можно чётко разделить оси и просчитать каждую. Можно создать десять, двадцать измерений, и тело будет вращаться вокруг каждого из них! Но при этом оно всё равно останется в одной точке. Понимаете, что хочу сказать?
— Валерио, друг мой, я не настолько силён в математике, но, кажется, смысл уловил. И хочу сказать, что НЕ ЗНАЮ, как можно использовать ситуацию с недовольными ветеранами к вящей славе господней. Это не наша территория!
— Зато я знаю.
— Фернандо…
— Да, я представляю себе, как. И, скажу, сеньоры, мы идиоты. Мы с вами. Ибо могли и сами, без подсказок школяров, находить такие ситуации в стране с бывшими военными и «помогать», обвиняя во всех грехах и бедах королеву и спящие власти.
Нет-нет, сейчас мы УЖЕ ничего сделать не сможем. Пока не уляжется шум вокруг мальчишки и Мирного, любое наше действие лишь повысит авторитет ему, а не нам. Предлагаю подождать годик-два, но затем заняться такими случаями вплотную, серийно, а не на разовой основе для пиара, как он.
— Фернандо — голова!
— Вы сомневались? Так что я согласен с Валерио, это не переворачивающаяся лодка, это всего лишь точки вращения одного единственного тела вокруг себя, которое мальчишка не знает, как отправить в полёт. А значит в полёт его отправить можем и мы. И у нас гораздо больше ресурсов, чтобы задать направление движения объекта, когда придёт время. Мальчик хочет повысить ставки, чтобы ударить разом? А давайте поиграем с ним и поможем!
— Фернандо, я против! Ты просто не знаешь всего.
— Сэм, я весь — внимание!
— Вчера вечером исчез один из моих людей. Он… скажем так, связной между различными «крыльями» радикалов, ещё с тех времён, когда не я занимался вопросом ультрас.
— Ну-ну… Продолжай.
— Герберто, прошу, не надо иронии. Этот подонок СЛИШКОМ много знал.
— «Знал»? Ты говоришь в прошедшем времени?
— Я реалист. И если он пока жив — это временно. После допроса его уничтожат. А ещё меня наталкивает на подобную мысль то, что его охраняло трое бойцов из наёмной организации… С которой мы сотрудничаем после разгрома… Старых партнёров. Все трое убиты, но в телах двоих были найдены капсулы со снотворным. Их попытались усыпить, но когда не вышло, хладнокровно прикончили, без малейших терзаний. Свидетельств нет, записей нет.
— Так-так-так!..
— А малята учатся!
— Угу. У нас учатся. Мы хорошие учителя, сеньоры!
— Но они же в Мирном! Прячутся от полиции! Когда успели?
— Хмм… Сеньоры, мы слишком недооцениваем мальчишку и его подружку. Вот это я и пытаюсь вам сказать.
— Сэм, продолжай.
— Спасибо, Фернандо. Его звали Мартин Дель Сарто. Он стоял в своё время во главе организации по сколачиванию «крыльев» в единый конструкт. Был не самым главным, но делал из отбросов и фанатов футбольных клубов боевые звенья, и имел полнейший допуск к любой информации. Он знает всё, что можно знать об этом движении в принципе. И это вызывает у меня опасения. Мальчишка будет знать достаточно, чтобы точечными уколами вредить нашему делу, парализовывать его в самые непредвиденные моменты. Это… Опасно. А потому я огорчён.
— Сэм, советую не огорчаться сильно. Война с Веласкесами за мальчишку нам не нужна… Сейчас. А мальчишку ты всё же склонен переоценивать.
— Октавио, друг мой, он творит такие вещи, какие НЕ МОЖЕТ творить девятнадцатилетний пацан! Один, без поддержки мудрых кураторов, без поддержки мощных организаций, поставляющих кадры, оружие и расходники.
Но он делает это. Он вывел из игры много моих хороших заготовок, заставив меня огорчаться. Один мой сенатор чего стоит.