Новый дворянин от мещанства
Окончание
два Мартонида произнесла последние слова, как все слушатели принялись наперебой расхваливать сказку о Дельфине. Кто выражал горячее желание столь же преданно служить своим друзьям, а кто мечтал превратиться в кенара. Одна из дам позавидовала красоте Ливоретты, другая — благородству Алидора.
— Ах! — воскликнул Дандинардьер. — Ну на какую же чепуху вы обращаете внимание! А вот есть ли на свете что-нибудь прекраснее и полезнее тех колодцев, откуда можно черпать золото ведерками из испанской кожи? Признаться, этот восхитительный остров манит меня. Если б я только знал, где он находится, то уже давно бы умчался туда, чтобы совершить паломничество к святым местам.
— Сударь, — сказал Ален с подчеркнутой любезностью, — я полон решимости последовать туда за вами. Стоило мне услышать обо всех этих прелестных вещицах, как у меня от соблазна потекли слюнки. Скажу не таясь, это могло бы стать самым удачным путешествием для вас. Ведро вам будет тяжеловато, а вот мне — в самый раз, ведь руки у меня сильные.
— Вот еще! — воскликнул коротыш Дандинардьер. — Ты слишком труслив, чтобы ехать со мной на поиски таких опасных приключений.
— Неправда ваша, сударь, я не трус, — возразил Ален. — Припомните хотя бы мою схватку с извозчиком, да еще с полсотни других боёв, где меня столь же немилосердно поколотили.
— Итак, — сказал Дандинардьер, неожиданно приняв серьезный вид, — надо для начала посмотреть по карте, где мы можем отыскать этот остров, а уж затем предпринять все возможное, чтобы с честью завершить дело.
— А я приятно удивлена, — перебила его госпожа дю Руэ, — тонким вкусом Мартониды, изяществом стиля, в котором написана ее новая сказка.
— Нет, не напрасно я приехала в эти края, хотя они и вправду казались мне достойными сожаления, — не без жеманства произнесла госпожа де Люр, — ведь я и вообразить себе не могла, что и в провинции теплится огонек мысли, за исключением, конечно, тех благодатных мест, где ее воспламеняет жаркое солнце.
— Право же! — сказала госпожа де Сен-Тома, теряя терпение. — Снова вы, столичные дамы, пытаетесь внушить нам, что мы глупее остальных.
— Это было бы непростительным заблуждением, — ответил Дандинардьер, — достаточно вас увидеть или услышать, чтобы судить о вас куда более здраво. Все, кого я встречал при дворе, обязаны почтительно склониться перед блистательными здешними умами.
— Кстати, дорогой родственник, — добавила вдова, — я была бы не прочь обосноваться здесь. Мне хотелось бы купить большое имение.
— И сколько, с вашего позволения, сударыня, вы намерены за него выложить?
— Ну, в зависимости от того, какой за ним следует титул, — ответила она. — Меня бы очень устроил маркизат[396], в этом случае я готова отдать до семи тысяч франков.
— Семь тысяч франков! — воскликнул виконт. — Да вы шутить изволите, сударыня!
— Как! — оторопело воскликнула та. — Маркизат в глухой провинции может стоить больше? Их в Париже раздают за бесценок, навязывая против воли, и многие не знают, как от них отделаться. Уверяю вас, мне было бы просто неловко называться маркизой, и только выгодная цена может подвигнуть меня на подобную покупку. Впрочем, если вы знаете кого-либо, кто продает здесь маркизат, я была бы вам бесконечно признательна за сведения о нем, ибо мне просто нужно распорядиться лишними деньгами. А вообще-то я, само собой разумеется, могла бы купить особняк в Париже, ведь приятнее жить у себя дома. К тому же мне часто приходится выходить в свет, бывать при дворе и на приемах, что накладывает определенные обязательства, которыми не обременены другие.
— Вы действительно полагаете, сударыня, что особняк можно приобрести всего за семь тысяч франков? — поинтересовался приор. — Уверяю вас, что по такой скромной цене вы не найдете здесь даже хижины.
— О! Я вижу, господин приор, что вы не понимаете, сколько стоят подобные вещи, — возмущенно заметила госпожа де Люр, — и вам, судя по всему, бесполезно это объяснять.
396