Линда не знала, плакать ли ей или радоваться столь необыкновенным событиям, а особенно — превращению Пчелки. Но в конце концов разум взял верх над чувством, тем паче что оно еще только зарождалось: она обласкала Любиму, а Друзио попросила ее рассказать о своих приключениях. Та была слишком обязана фее, чтобы пренебрегать таким ее пожеланием. Изящество и приятность ее речей привлекли всеобщее внимание; когда же она сказала Друзио, что совершила столько чудес силой ее имени и волшебной палочки, все в зале вскрикнули от радости и стали просить фею завершить доброе дело счастливым концом.
Друзио, в свою очередь, слушала все это с необычайным удовольствием, она крепко обняла принцессу.
— Коль скоро уж я помогла вам, не зная вас, — посудите сами, прекрасная Любима, как много хочу я сделать теперь, когда мне все известно. Я подруга вашего отца-короля и вашей матери-королевы. Немедля в мою воздушную колесницу — мы отправляемся на Счастливый остров, где вы оба встретите прием, какого заслуживаете.
Линда упросила их остаться в ее владениях еще на денек и щедро одарила; принцесса Любима сменила тигриную шкуру на наряды несравненной красоты. Радость наших прелестных влюбленных немыслимо даже вообразить; для этого надо пережить те же страдания, побывать у людоедов и вытерпеть столько же превращений. Наконец Друзио перенеслась с ними по воздуху на Счастливый остров. Король и королева встретили их как самых желанных гостей — ведь они не чаяли больше их увидеть. Красота и благонравие Любимы могли сравниться разве только с ее умом, и она всех привела в восхищение; а уж дорогая матушка любила ее без памяти. И немалые достоинства принца Любима обворожили всех так же, как и его красота. Они поженились, а свадьбу сыграли такую, что пышней отродясь не бывало; на празднество явились грации в праздничных нарядах, а уж амурам и приглашения никакого не нужно — слетелись сами, и, согласно их повелению, первенца Любимы и Любима назвали Верный-в-любви.
И многие почести украсили потом это славное имя; а уж титулов прибавилось к нему столько, что под ними и не разглядеть благонравного дитяти, родившегося от столь прелестного брака. Случись вам поглазеть на такого — тоже счастливы станете; да только уж присматривайтесь получше, а то кабы не обознаться.
Мышка-Добрушка[99]
или однажды король с королевой, и так сильна была их взаимная привязанность, что поживали они душа в душу, в полном довольстве и согласии. Дня не проходило без приятных развлечений: то охотились на оленей да зайцев, то ловили карпов да камбалу, то танцевали на балах бурре и павану[100]. Вкушали на пирах блюда из дичи и лакомились сахарными драже, а по вечерам наслаждались театром и оперой. Так и шло время в шутках и прибаутках, в песнях и празднествах, а дабы не заскучать, устраивали они игры да розыгрыши, — словом, то были самые счастливые дни. Подданные, во всем следуя их примеру, соревновались в развлечениях. И прозвали в народе этот край Страной Радости.
А по соседству с королем-Радостью жил совсем другой король, заклятый враг земных утех и наслаждений, нравом кровожадный и воинственный. Ходил он вечно хмурый, носил длинную бороду, злобно на всех поглядывал, прятал свое костлявое тело под черными одеждами, а на голове торчали грязные нечесаные космы. Благоволил он к тем, кто рубил сплеча, не раздумывая, и приказывал казнить первого встречного. Преступников вешал собственными руками, упиваясь чужими страданиями. А уж если матушка нежно любила свою доченьку или сыночка — он тут как тут: требовал дитя доставить во дворец и прямо на ее глазах выкручивал малютке руки или сворачивал шею. И назывался этот край Страною Плача.
Прослышав о безмятежном счастье короля-Радости, злой король затаил черную зависть, задумал собрать несметное войско и отправить соперника на тот свет или на худой конец изувечить. Разослал гонцов по всему королевству, созывая вооруженный народ на битву. Страх овладел людьми, никто не посмел ему перечить, и пошла гулять по дворам людская молва: «Не видать пощады тому, на кого он обрушит свою ненависть!»
99
Данная сказка не имеет ни литературных, ни прямых фольклорных источников, есть лишь обязательный в фольклорных волшебных сказках волшебный помощник. В данном случае это — фея-мышка. Как и «Принцесса Веснянка», эта сказка в значительной степени пародийна.
100