— Может быть, Аллах вообще по ошибке создал людей? — следуя какой-то своей мысли, отвечал Назари. — Но с нашей помощью он исправляет эту ошибку.
Джудда так тогда и не выяснил, с какой целью его вдруг отправили в Ашхабад. Да и не старался выяснить — раз не говорит Назари, так, значит, тому и быть. В последнее время много странного случилось вокруг, что-то вызревало важное и горячее, копилось, как лава в жерле вулкана в преддверии извержения. Несколько приближенных к Назари арабов бесследно исчезли из его Дома мучеников, будто растворились в знойном воздухе. Бойцы, что готовились в лагере у Мазари-Шарифа под строгим оком Джудды, были около месяца назад разделены на группы. Одни продолжили спецподготовку — это были лучшие, таких было мало. Другие были разбиты на несколько больших отрядов и в течение нескольких дней ушли из лагеря. Новый порядок в этих отрядах отличался от того дробного, что был заведен ранее и приспособлен для партизанской войны в горах. На Кавказе, в Кашмире, где угодно. Теперь формирования напоминали армейские единицы. Отбором руководил сам Сабата, черный как смоль человек, состоявший представителем Назари при талибском правительстве. «Куда»? — только и спросил Джудда, наблюдая за тем, что делал со своим людским хозяйством Сабата. «На юг. На восток. На запад. На север», — ответил тот, высокомерно поглядев на Одноглазого снизу вверх. Джудда раздражал марокканца отстраненностью от всего, что не касалось непосредственно его дела.
— Он может служить и тебе, и Масуду, и бешеному Хакматьяру, — как-то сказал про Джудду Сабата, обращаясь к Назари. Но Великий Воин Джихада, огладив бороду сухощавой ладонью, произнес такие слова:
— Ты служишь людям, Сабата. Джудда не служит людям. Люди служат ему, хотя и думают, что он служит им.
Сабата тогда возразил:
— Я не служу людям. Я служу Ему.
— Он сам решает, кто Ему служит, Сабата.
Джудда не знал об этом разговоре и потому лишь склонил голову, услышав ответ «на юг». Океан жизни велик, встретимся еще, Сабата.
С Сабатой ушли три четверти бойцов, около трех тысяч. Конечно, конечно, Джудда выяснил, что его людей перебрасывают в район Пешавара и к таджикской границе. Этих Джудде было не жаль — народ туда попал по большей части малоопытный, к серьезной, кропотливой работе не готовый. Ему не интересный народ.
Одноглазый сделал вывод, что Назари решил помочь афганскому союзнику мулле Омару в крупном наступлении на Масуда. Сам Назари подтвердил это предположение: «Генерал Махмуд Ахмад пообещал, что ЦРУ поможет талибам, если те согласятся не мешать строить трубопровод из Туркмении в Пакистан на американских условиях. Надо только разобраться с северянами, с Масудом».
Джудде не нравились эти планы. Он считал, что нечего арабам включаться во внутримусульманские распри, врагов им хватает и без того. И от драки с Ахмадшахом Масудом ни славы, ни войска не прибавится. Не зря того прозвали Львом. Львом Панджшера. Зачем арабам их афганские страсти?
Одноглазый намеревался поговорить с Назари, и если не удастся отговорить его делиться силой с Омаром, то хотя бы убедить не трогать подготовленные в лагерях отряды умелых моджахедов-партизан, его питомцев — в основном арабов, чеченцев, уйгуров. Этим-то совсем нечего делать в афганской смуте. Нечего, кроме как искать бесславной смерти, рассуждал афганец Джудда, про себя уже решивший как-то, что гражданская война — это вечная стихия родной земли.
Да и вообще, не дело это, если в Панджшере начнут обнаруживать трупы арабов да чеченцев… Но поговорить об этом с Назари не случилось. Тот долго гостил в Кандагаре, а потом, появившись в Мазари-Шарифе, сообщил Джудде об отправке в туркменскую столицу.
«Многие, многие уйдут позже, но вернутся раньше. Они останутся слепы. Ты уйдёшь раньше, чтобы вернуться позже. Ты увидишь многое. Ты мой глаз, Джудда»…
В Джудде годы и солнце не выжгли ещё любопытство. Но любопытство превратилось в спокойную силу. Не задавая больше вопросов, он отправился в Ашхабад, рассчитывая там узнать, как же Аллах его руками намерен исправить свою ошибку.
Через неделю после прибытия в беломраморную туркменскую столицу угол зрения Одноглазого изрядно расширился. Покушение на Масуда, немедленно начавшееся наступление талибов муллы Омара на севере, их рывок к границам Таджикистана и Узбекистана и, наконец, рухнувшая с небес на землю американская мечта. Его любопытство уже сполна было удовлетворено. Но теперь любое слово, которое произносилось в этой связи, непосредственно касалось и его дела. Де́ла брата его Черного Саата. Теперь шерстить будут всех и вся. Хорошо, что при подготовке операции «Футбол» он настоял на необычном прикрытии для своих взрывников. Кроме того, Джудда ловил себя на том, что его охватывает азарт игрока и он не может уже оторваться от телеэкрана, в сотый раз восхищаясь увиденным. Его глаз из чёрного стал бурым, и без того аскетичное лицо осунулось, обнажив истинный возраст. И вот упорство Джудды вознаграждено, будто Аллах самолично протянул ему руку помощи. Одноглазый не пропустил передачу российского канала, где столь ярко выступил Паша Кеглер.