– Ну что ж, – тихо сказал Свен. – Пусть решают все.
Вошел Николай, держа в вытянутой руке шприц. Он протер Эве руку выше локтя ваткой, смоченной в спирте, и сделал укол. Генри вдруг молча сел в кресло, закрыл глаза, откинулся на спинку и стал медленно раскачиваться вместе с креслом, вцепившись руками в подлокотники.
Эва открыла глаза, недоверчиво осмотрела комнату и едва слышно прошептала:
– Мальчики…
– Успокойся, Эва, – Свен подошел к ней, помог приподняться, сделал жест в сторону Эрли. – Эрли Козалес, журналист-физик. Прилетел с нами…
Девушка села, поджав под себя ноги и опершись на правую Руку.
– Значит, я не сошла с ума?..
– Что здесь произошло? – твердо спросил Свен.
– Если бы я знала это…
– Эва, что здесь произошло? – повторил Свен.
– Я не знаю, что здесь произошло… Но я расскажу все, что знаю. Через четыре дня после того, как вы стартовали с Отшельника, Стаковский объявил, чтобы все готовились к вылетам на базы. Это периодически бывало и раньше. Никто не удивился. Начались сборы. Десятого на Центральной остались только Эзра, Юмм и я. Остальные на винтолетах вылетели на базы.
– Все, кроме вас троих?
– Да.
– И Оза вылетела на свою базу? – бесстрастно спросил Генри.
– Да. Ее уговаривали остаться, но она настояла, чтобы ее тоже послали.
– Когда они должны были вернуться?
– Двенадцатого. Кроме тех, кто жил на базах постоянно.
– Что предполагал сделать Стаковский? – спросил Свен.
– Не знаю. Я слышала, как Эзра говорил Юмму, что Стаковский хочет показать, что такое качели.
– Качели? – переспросил Свен.
– Что за качели? – спросил Эрли.
– Не знаю, – Эва пожала плечами. – Эзра и Юмм сидели в помещении главного пульта управления, в штабе. Оттуда ведь связь со всеми базами. Там и математическая машина. Они послали меня за кофе. За обыкновенным кофе. Я спустилась вниз. Кофе стоял в термосах в баре. Я взяла один и поднялась наверх. Все это заняло у меня не более двух минут, так мне показалось. Я зашла в помещение главного пульта. Эзры и Юмма там не было… Их не было. Там, где они сидели, я увидела два скелета и лохмотья истлевшей одежды… – Эва закрыла лицо руками и покачала головой. – Это что-то страшное.
Свен присел на краешек дива– на и осторожно отвел руки девушки от заплаканного лица.
– Что было дальше?
– Я испугалась. Я не могла объяснить себе, что здесь произошло. И это было самое плохое. Я вызвала все базы сразу. Никто не ответил. Вся радиоаппаратура была выведена из строя. Я выбежала из купола, захлопнула дверь. Может быть, связь возможна из сектора внешней связи, думала я с надеждой. Она ведь дублирует связь пульта. Никто не отвечал и там. И тут я представила, что осталась одна на целой планете, не зная, что произошло со всеми, что произойдет со мной сейчас, в следующее мгновение, через минуту.
Я осталась одна. Это было ужасно. Я заставила себя зайти в помещение главного пульта. Нужно было привести в порядок материалы. Должны же вы были прилететь на Отшельник. Я обязана была облегчить вам задачу. Хоть чем-то помочь. Но память вычислительной машины очищена от информации. Словно ее кто-то стер. Ленты регистрирующих приборов исчезли. Там все заржавело, потрескалось, разрушилось. Не осталось ни одного документа, по которому можно было бы судить, что делалось на базах в эти два часа до катастрофы. Там вы не найдете ничего.
Эва замолчала.
– Продолжай, Эва. Нас теперь пятеро, – сказал Свен.
– И тогда у меня начались галлюцинации. Я думала, что схожу с ума. И от этого стало еще хуже, еще страшнее. Иногда я видела Эзру и Юмма. Они ходят по Центральной. Они всегда спорят. Но ведь их нет. Не должно быть. Ведь они же умерли. И все равно они ходят. Это сумасшествие? Человек не может столько вынести. Какое сегодня число?
– Двадцать третье.
– Значит, сумасшествие длилось двенадцать дней. Я похожа на сумасшедшую?
– Ты здорова, Эва, – сказал Николай. – Но ты очень устала.