Сейтр рассказал, как Слямзейтор, участливо задирая брови, долго расспрашивал их о бушевавшем Циклоне, а потом, жалостливо так вздыхая, ловко уложил всех шестерых выстрелами на землю. Ох, и хохотали же все. Слямзейтор, спору нет, просто красавчик. Как выкинет что-нибудь этакое – хоть стой, хоть падай, хоть ложись сразу в гроб.
– Я, – сказал Сейтр, – чуть живот себе не надорвал.
Я тоже от души посмеялся, хотя и пожалел, что не присутствовал при этом сам.
Потом Сейтр рассказал, как Шлепень-Шлемень в связи с притоком биомассы разрешил синтезировать женщину-гомункула. Мозг ей программировать не стали ("зачем этой дуре мозг"), только тело ("ах, Корд, если бы ты только видел, что это за тело"), и потому на всё про всё ушло немногим более шести часов.
– Её только-только из инкубатора извлекли, – сказал Сейтр. – Часа за два до того, как ты народился. Красотка, я тебе скажу, пальчики оближешь. Сейчас её по всем дворам таскают. Мокаиса просто в ужасе. Я тоже себе очередь забил, после обеда должна подойти.
– Вот жалость-то! – пробормотал я. – Теперь понятно, почему Мокаиса меня в биогенераторе перестрела. А мне, как назло, лес надо ехать облучать. Ну, директор, удружил.
Сейтр засмеялся.
– Да не переживай ты, – успокоил он меня чуть погодя. – На всех хватит. Успеешь ещё поразвлекаться.
– Ну да, успеешь тут с вами… Послушай, Сейтр, а ты знаешь что… Ты бы занял на меня очередь тоже, а? А я потом для тебя тоже что-нибудь хорошее сделаю, а?
– О чём разговор, – осклабился конструктор общественных взаимоотношений. – Конечно, займу. Ты – мне, я – тебе, зачем ещё друзья-то? Тем более что мы ещё и специалисты, друг друга поддерживать просто обязаны.
– Спасибо тебе, друг, – сказал я.
– Не за что.
Успокоенный, я залез в водительское кресло и завёл мотор.
– Ну, счастливого тебе пути, – крикнул мне на прощание Сейтр.
– Смерть лесу! – грозно откликнулся я.
Машина, взрёвывая, покатила через ворота наружу. Я лихо заложил по площади вираж, чем сорвал восторженные аплодисменты всё ещё препиравшихся зевак, и направил вездеход к выезду из города. Нетерпеливое возбуждение в преддверии предстоящего боя овладело всем моим естеством. Ну, лес, держись! Сегодня я с тобой рассчитаюсь сполна – за Сейтра, за Кипа, за себя, за всех тех, кто вынужден по твоей милости вновь и вновь проходить болезненные реинкарнации.
На полной скорости я проехал по главной улице, миновал лаборатории, склады, жёлтое административное здание, столовую, длинный вольер, из-за мелкой решётки которого пялились на меня толстые уроды, эти тоже были безмозглыми гомункулами, единственное их назначение – пожирать как можно большее количество пищи, нагуливая таким образом вес, восполняя тем самым недостаток биомассы. Наконец я выехал к воротам и здесь остановился.
Тут откуда-то вынырнул Кип.
– Корд, – заканючил он, взобравшись на подножку. – Ты едешь в лес, да? Возьми меня с собой.
Я окинул его снисходительным взглядом. Ишь, раскраснелся-то как! Глаза горят, щёки пылают. Пацан, да и только.
– Молод ещё, – сказал я важно. – Будешь у меня там под ногами путаться.
– Нет, не буду. Вот посмотришь.
– Тогда в историю какую-нибудь вляпаешься. Отвечай потом за тебя.
– Нет, не вляпаюсь. Вот посмотришь.
– Не вляпаешься. Знаю я вас.
– Ну, пожалуйста, Корд! Что тебе стоит?
Кип умоляюще сложил руки.
А что, подумал я, с усмешкой его разглядывая. Может, и впрямь его с собой взять? Дорз вот тоже просил какого-нибудь напарника прихватить. Чем мне Кип не напарник-то? Что-то в нём есть такое… подкупающее, что ли.
Впрочем, надо помучить его ещё чуток. Для порядка.
– Ну, не знаю, не знаю, – сказал я, как бы раздумывая. – Ты в лесу-то хоть раз бывал?
Кип грустно покачал головой.
– Вот видишь, – сказал я. – Куда тебе в лес.
– А может, я в прошлой жизни там был, – предположил Кип с надеждой.
– В прошлой не считается, – возразил я. – В прошлой мы все там бывали.
Кип загрустил совсем. Глаза у него потухли. Казалось, ещё мгновение-другое, и он заплачет от огорчения.
– Ну ладно, – сказал я наконец. – Честно говоря, я тоже ещё в лесу не был. В этой жизни то есть. Так что узнаем, что за диво, этот лес, одновременно. Ну, чего встал, полезай скорее в кабину, пока я не передумал.
Кип, издав радостный писк, поспешно полез в кабину.
– Только учти, – добавил я строго. – Если что не так, по мордасам буду бить без всякого сожаления, понял?
– Понял, – отозвался Кип радостно.
– Смерть лесу! – рявкнул я.
– Смерть!
Дежурный между тем распахнул ворота, и мы выехали, наконец, за пределы города. Я сейчас же заложил направо, держа курс на восток. По покрытому золой склону мы съехали вниз, где я слегка притормозил.
Ну, и где же этот лес?
Мы оба – и Кип, и я – испытывали вполне понятное волнение. Я даже привстал слегка, вглядываясь вперёд.
И вот…
Я с недоумением задрал брови.
Фи! И это они называют лесом?!
– Перед нами стояла невысокая, метра в три-четыре, стена фиолетовых бутылкообразных стволов, увенчанных кронами из переплетённых зелёных щупалец.
И эта пакость тот самый лес, которого все так боятся?!
Я хохотнул. Ну и ну!
Деревья эти чем-то походили на перевёрнутых вверх ногами медуз. Должно быть, как и их морские собратья, они не были стойкими бойцами.
Я хохотнул вторично и посмотрел на Кипа. Бедняга! Он сидел, подавшись всем телом вперёд, и словно бы ел лес глазами. Казалось, ничего другого для него сейчас просто не существовало. Эк же его закрутило-то, подумал я. М-да, специалист из него ещё тот. Может, зря я его с собой?..
Впрочем, со мной ему вряд ли что может грозить.
Я хлопнул его ладонью по спине.
– Что, малыш, оробел? – сказал я снисходительно. – Да, брат, это тебе не с Мокаисой до забору ходить. Тут, брат, отвага нужна. Ну, ничего, не переживай так. Сейчас мы ему зададим.
Я поиграл кнопками, настраивая облучатель. Потом щёлкнул основным тумблером. Какое-то время не происходило ничего. Затем щупальца как бы с беспокойством зашевелились, фиолетовая стена дрогнула, подалась немного назад, словно бы под напором сильного ветра. Ага, не нравится, подумал я с радостным облегчением. Какое-то опасение у меня всё-таки было – а вдруг эта орава кинулась бы на нас. Но нет. Бойцы из этих деревьев и впрямь оказались не очень стойкие. Оказывается, не так страшен чёрт, как его малюют.
Я тихонько двинул вездеход вперёд.
На работу облучателя было любо-дорого смотреть. Как по волшебству, деревья обмякали, съёживались, некоторые словно бы ускользали в землю, другие, вытаскивая из почвы корни и быстро-быстро ими перебирая, устремлялись прочь. И всё это без единого звука. Только какие-то не то вздохи, не то стоны раздавались там. Я почувствовал себя былинным богатырём, от которого в страхе бегут полчища степняков. Хорошо-то как, а!
Я снова посмотрел на Кипа. Тот по-прежнему сидел, подавшись всем телом вперёд, наблюдая за действием облучателя. Похоже, зрелище это его потрясло.
Ничего, подумал я снисходительно. Привыкнет со временем.
– Ты, главное, меня держись, – сказал я ему вслух. – Со мной не пропадёшь. Видишь, как мы эту пакость распатронили?
Он не ответил. Поглядел только на меня ошарашенными глазами и снова уставился на лес.
М-да, похоже, и впрямь слабоват парнишка. Нервишки, должно быть, ни к чёрту. Ну, это дело поправимое. Надо будет, как вернёмся, к Мокаисе его захватить.
Так мы и ехали себе. Деревья впереди расступались, позади же оставалась широкая, метров в тридцать-сорок, чистая полоса. Время от времени я с удовольствием на неё оглядывался. На хорошую работу всегда приятно лишний раз посмотреть. Некоторые деревья, правда, возвращались потихоньку назад, но это ничего – на обратном пути мы их снова шуганём.
А Кип, мальчонка мой, совсем уж что-то заскучал. То ли не нравится ему всё это, то ли леса боится. Хорошо хоть разговорами не досаждает. Честно говоря, к концу второго часа и мне эта картина порядком уже надоела. Ну что это такое, в самом деле? Мы едем, деревья бегут, никакого разнообразия, так и со скуки помереть недолго. Поразвлекаться огнемётом, что ли?