Ничего геройского и сказочного в том, что два молодых родителя-идиота погибли от руки злого и страшного мага нет, как и в том, что этот самый маг развеялся. А решил он так после того, как к нему с предложением дружбы подкатил один белобрысый глист. Холёный до невозможности, высокомерия и амбиций выше крыши, но Гарри решил не рубить с плеча и дал парню шанс. Так, в разговоре, он и задал интересовавший его вопрос, есть ли какая-то магия, которая защитила бы совсем маленького мага, коли с ним беда и взрослых рядом нет. И глист, гордо раздувшись, выдал, что, конечно, есть. Родовые чары и вообще — нападать на маленького мага нельзя, дети магов — это неприкосновенность, за причинение вреда младенцу легко огрести родовое проклятье или, того хуже, отбыть за грань.
Этой информации оказалось достаточно, и уже на следующий день Гарри нашёл на полке с книгами по законам магического мира ответ на мучающий всю магическую Британию вопрос. Оказалось, что этот их тёмный лорд нарушил незыблемый закон магии, за что и поплатился. Он напал на последнего в роду, совершенно беззащитного ребёнка. В сборнике магических законов чётко указывалось, что делать такое – это верная смерть, ибо магия рода будет защищать ребёнка. И словно этого недостаточно, оказалось, что сходный результат был бы и не будь он Поттером. Ибо частным случаем к этому закону указывалось, что даже маглорождённого ребёнка-мага трогать чревато, ибо магия вообще против детоубийства, и это клеймо на всю жизнь, данное деяние по тяжести сравнимо с убийством единорога, а в сноске описывался случай, как заживо сгорел отряд инквизиторов во время охоты на ведьм, и обстоятельства были сходными — мать малыша убили по обвинению в колдовстве и решили расправиться с ведьмовским отродьем. В итоге, дом сгорел дотла, вся деревня слышала предсмертные вопли, а на пепелище нашли невредимого младенца.
Вот если бы Тёмный Лорд просто оглушил родителей, затем убил бы его, после чего уже их, то тогда он обошёлся бы малой кровью и уж точно был бы жив, но нет и вот итог — Гарри жив и на пустом месте объявлен героем, а недолорд помер. И самое странное, что люди этого не понимают; он, первокурсник, за сутки раскопал всё то, что они не смогли найти и за десять лет, что ясно указывает на то, что никто и не искал. Как только Гарри понял, что никакой он ни разу не герой магического мира, как все говорят, и нет ничего чудесного, то сразу успокоился, и жизнь продолжилась своим чередом.
Так незаметно подкралась пятница и расписание возвестило о том, что сегодня у них первый урок зельеварения. Но куда более интересным было то, что бомж, который хранитель ключей, не успокоился, и почтовая сова принесла от него послание. Он, видите ли, узнал, что у Гарри после обеда уроков нет и приглашал в гости. Сказать, что Гарри был в шоке, значило ничего не сказать. «Да что с ним не так?» — мысленно вопросил мальчик и, достав ручку, лаконично и чётко ответил, что чай с незнакомыми бомжами не пьёт.
В подземельях было ощутимо прохладно и сокурсники ёжились и переминались, что непонятно почему вызывало у ребят из Слизерина смешки и колкие замечания типа «что, львята, замёрзли бедолаги» и так далее. Рыжий недоумок, как теперь мысленно называл Рональда Гарри, взъярился и попытался встать за честь факультета, оная честь в его понимании была унижена и требовала отмщения. Итогом стали минус десять баллов и отработка у завхоза. Сам же Гарри старался держаться подальше от центра событий, именно так и вышло, что он сел за одну парту с пухлым и немного неуклюжим, но спокойным Невиллом Лонгботомом.
Занятие привычно началось с переклички, но если раньше, доходя до фамилии Поттер, преподаватели лишь запинались и продолжали, то профессор Снейп почему-то решил обратить на его, Гарри, персону особое внимание:
— О, да, – негромко произнёс он. – Гарри Поттер. Наша новая знаменитость, – и только после этого продолжил, но Гарри, уже привыкший к неадекватной реакции большинства магов, пропустил восклицание преподавателя мимо ушей. Затем пошло вводное пояснение, ни с того, ни с сего прерванное выкриком его, Гарри, фамилии.
— Что получится, если я смешаю измельчённый корень асфоделя с настойкой полыни? – Гарри спокойно поднялся и стойко, как предписано уставом, выдержал колючий взгляд преподавателя. Нечто подобное практиковалось и в академии: преподаватель или офицер-воспитатель мог ни с того, ни с сего поднять по стойке смирно и потребовать ответа на какой-либо вопрос. Это была своего рода проверка, и если кадет не растерялся и дал хоть какой-то ответ, неважно, насколько верный, то тест пройден, главное не блеять и говорить чётко и внятно.
— Сонное зелье, сэр, – отчеканил Гарри первое, что всплыло в голове.
— Интересно, если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? – Гарри и бровью не повёл. «Точно стресс-тест».
— В желудке козы, сэр.
— Хорошо, Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?
— Её не существует, сэр.
— Поясните?
— Это одно и тоже растение, сэр, – спокойно ответил Гарри, мысленно хваля себя за то, что прочитал учебник. Листая страницы именно книги о зельях, Гарри понял, что она самая интересная. В академии их учили различать травы, ибо никогда не знаешь, что пригодится, но тут было столько всего и так интересно написано, что учебник ушёл запоем.
— Садитесь, мистер Поттер, – процедил профессор, и Гарри понял, что тот рассчитывал на совершенно иной результат и оказался прав, ибо следующим Снейп поднял Рона Уизли и факультет лишился ещё двадцати баллов. Затем была варка их первого в жизни зелья и Гарри, так как изначально сидел с Невиллом, оказался с ним в паре.
— Ты так уверенно отвечал, – тихо прошептал сосед и Гарри также тихо ответил.
— Это была проверка на стрессоустойчивость, в ней главное не дать себя запугать.
— Ясно, – кивнул Невилл и уткнулся в рецепт. Спустя час и несколько одёргиваний, при которых Гарри тыкал товарища в книгу, их зелье было готово и соответствовало описанию из учебника, а вот зелье Уизли было похоже на дёготь, хотя должно было быть жёлтым. Факультет лишился ещё двадцати баллов, и Гарри понял, что профессор зельеварения напросте не является профессиональным педагогом. Ибо выделение фаворитов, а иначе воспринимать призыв профессора оценить искусство, с которым тот самый глист, что разъяснил про магию и набивался в друзья Гарри, варит слизняков, он не мог, и преднамеренное унижение слабых говорит отнюдь не об уровне учеников, но о качестве преподавания и если предварительный диагноз верен, то учиться зельям придётся самостоятельно.
«Неприятно, но не критично», – постановил Гарри, покидая подземелья.
После обеда Гарри направился в облюбованный класс и уже у двери понял, что за ним всю дорогу тащился Лонгботтом. Пожав плечами, мальчик открыл дверь и, не став её плотно закрывать, скинул форменную мантию и рюкзак на ближайшую парту. Именно этот момент Лонгботтом выбрал, чтобы зайти, он даже предварительно постучался, чем заработал пару очков.
— Гарри, можно тебя кое о чём спросить?
— Спрашивай, если это в моих силах, то отвечу, — пожал плечами Поттер и запрыгнул на парту, устраиваясь поудобнее – что-то ему подсказывало, что одним вопросом всё не закончится. И Гарри оказался прав — Невилл начал с того, что спросил про его утренние прогулки, а закончил вопросом, зачем Гарри пошёл в этот пустой класс.
За прошедшую неделю Гарри уже понял, что Невилл – хороший воспитанный мальчик, которого просто задавили авторитетом, ибо он жутко боится бабушки, которая вечно сравнивает его, Невилла, с его отцом, и эти сравнения явно не в пользу Невилла, что ни разу не прибавляет мальчишке уверенности в себе. Приняв всё это во внимание, Гарри решил отвечать крайне обстоятельно и развёрнуто. Так и получилось, что проболтали они целый час, а затем Гарри отрабатывал строевую, а Невилл заворожённо, словно на чудо света, на всё это смотрел. Итог разговора оказался крайне неожиданным, ибо, поднявшись в субботу на пробежку, Гарри с удивлением обнаружил переминающегося с ноги на ногу Невилла, который попросил взять его с собой. Отказываться Гарри не стал, так на пробежках их стало двое.