Нет смысла распространяться здесь про другие технологии. Главное, что тактическая цель была достигнута. «Цветные революции» (как «оранжевые», так и «красно-коричневые») были проиграны задолго до начала предвыборной кампании – в том числе потому, что потеряли всякую веру в победу, глядя на десятки тысяч воодушевленных «Наших», митингующих на Ленинском проспекте, или на десятки тысяч «Местных», идущих 12 июня 2006 года строгим маршем через весь центр Москвы. Битва с «оранжевой» угрозой была выиграна в умах и сердцах, а не на улицах и площадях.
Итак, выборы прошли. Россия – в том числе при помощи своей патриотической молодежи – одержала историческую победу, пройдя через испытания легальной и легитимной передачи власти от одного президента к другому, избрав перед этим работоспособную Думу, в которой доминирует партия президента. Политический запрос удовлетворен. А как быть с государственным интересом к молодежи?
Здесь начинается совсем другой разговор. Во-первых, надо выяснить, в чем заключается государственный интерес к молодежи и соответственно к молодежным организациям. После провальных 90-х очень скоро стало очевидным, что ставку надо делать на молодое поколение, так как оно, с одной стороны, подверглось едва ли не самому тяжелому удару в те самые 90-е, а с другой – именно оно должно принять эстафету в деле строительства новой России и сменить ту элиту, которая в основном сформировалась в 90-е годы и была поражена всеми «прославленными» пороками ельцинских лет. Еще в 2001 году В. Путин, отвечая на вопрос, где он видит источник новых кадров, говорил:
«Это прежде всего молодежь, это прежде всего молодые люди, которые хотят служить обществу, государству, которые видят в этом способ самореализации».
Рефлексия по поводу 90-х неизбежно приводила к выводу, что в те годы вместе с демонтажем советской системы были разрушены институты, которые приносили реальную пользу и требовали лишь трансформации / модернизации. К таким системам, безусловно, относятся «системы воспитания подрастающего поколения». Это не только пионерская и комсомольская организации, но и система организации досуга (Дома детского и юношеского творчества, спортивные, военно-патриотические и другие объединения молодежи, причем всесоюзного масштаба). Все эти системы могли противостоять процессу атомизации общества и как следствие – распылению энергии молодых.
Таким образом, на стыке конкретного политического запроса и стратегического государственного интереса формировалась новая молодежная политика. После определенного мониторинга было выбрано несколько молодежных инициатив, которые имели шанс трансформироваться в массовые молодежные движения патриотического, государственнического толка. Так появились движения «кремлевского пула», которые должны были аккумулировать энергию молодых и предоставить молодым людям в разных регионах альтернативу молодежкам внесистемной оппозиции, предотвратить возможность молодежной «оранжевой революции» и обеспечить государству превосходство в так называемой уличной политике.
Однако, на мой взгляд, гораздо важнее была другая сторона процесса – формирование действительно массовых, и главное устойчивых, молодежных движений, способных наладить процедуру преемственности и тем самым выполнить те функции, которые в советское время выполняли пионерия и комсомол в качестве не идеологических проектов, а молодежных объединений государственнического толка.
Мы подходим к одной из главных проблем, которые касаются как самих молодежных организаций в качестве кадрового резерва «Единой России», так и будущего российской общественности в целом.
Мне кажется, что в российской молодежной политике присутствует один изъян, который хотя и был предопределен реальной политической повесткой, если не будет исправлен, приведет к системному кризису этой политики. И в данном вопросе нельзя полагаться на частную инициативу. Эта проблема должна быть осознана как государственная и решаться при помощи соответствующих ресурсов.
О чем идет речь? Вроде бы у нас есть национальные проекты, так или иначе относящиеся к молодежи: образование, здравоохранение, сбережение нации и др. Однако чего у нас нет, так это продуманной и сколько-нибудь действенной системы воспитания подрастающего поколения. Причем речь здесь идет, повторяю, о глобальном проекте в формате всей России, а не о сумме частных инициатив. Более того, задача воспитания до последнего времени в светском периметре даже и не ставилась (о церковных и околоцерковных инициативах будет отдельный разговор). Речь шла о подготовке того самого кадрового резерва, причем только в управленческом его измерении (см. особенно программные документы движения «Наши»).
Вообще все государственнические молодежные организации готовили – не только декларативно, но и на самом деле – управленцев («манагеров», по ироничному выражению В. Суркова), а не патриотов и ответственных граждан. Возрождение системы традиционных духовно-нравственных ценностей как задача (тем более как задача номер один) не ставилась вовсе. Дошли только до патриотизма, что само по себе было прорывом, хотя и недостаточным. Вот и получается, что при реализации нацпроектов «Образование» и «Здоровье» мы рискуем получить молодое поколение здоровых и образованных... негодяев и мерзавцев, которые при любом удобном случае поменяют страну проживания, а если останутся, принесут даже больше вреда, чем, например, находясь за рубежом. Отсюда и вопрос: заинтересованы ли мы в таком подрастающем поколении? Или пора ставить вопросы воспитания подрастающего поколения на положенное им первое место?
Здесь хочется привести высказывание Ивана Ильина, предвидевшего современную ситуацию:
«Грядущая Россия будет нуждаться в новом, предметном воспитании русского духовного характера; не просто в “образовании” (ныне обозначаемом в Советии пошлым и постылым словом “учеба”), ибо образование само по себе есть дело памяти, смекалки и практических умений в отрыве от духа, совести, веры и характера. Образование без воспитания не формирует человека, а разнуздывает и портит его, ибо оно дает в его распоряжение жизненно выгодные возможности, технические умения, которыми он – бездуховный, бессовестный, безверный и бесхарактерный – начинает злоупотреблять. Надо раз и навсегда установить и признать, что безграмотный, но добросовестный простолюдин есть лучший человек и лучший гражданин, чем бессовестный грамотей, и что формальная „образованность“ вне веры, чести и совести создает не национальную культуру, а разврат пошлой цивилизации... Новой России предстоит выработать себе новую систему национального воспитания, и от верного разрешения этой задачи будет зависеть ее будущий исторический путь» («Наши задачи». Т. 2. С. 143).
К словам русского философа хочу добавить лишь один штрих, недостаточно явный в те времена, когда Ильин писал «Наши задачи», но совершенно очевидный сегодня. «Образованщина» без воспитания стала причиной страшного изъяна нашего времени, который в вопросах, связанных с воспитанием подрастающего поколения и молодежной политикой, имеет даже более тяжелые последствия, чем в политике в целом.
Задача воспитания до последнего времени в светском периметре даже и не ставилась. Речь шла о подготовке того самого кадрового резерва, причем только в управленческом его измерении