— Хорошо. Пускай наши целители обследуют ее, — дает он указание и в этот момент из-за угла, словно они этого ожидали, выходят несколько женщин в серых робах, — пусть идет с ними, — говорит Один, а Джеймс чувствует, что царица почему-то слишком пристально рассматривает его. С чего бы?
— Я скоро приду. Иди с ними, они помогут, — говорит Тор и сжимает руки Джейн, пытаясь ее успокоить. Она же, хоть и испытывает явные сомнения, но кивает и идет за целителями.
— А теперь, ты, — торжественно произносит Один, — что привело тебя сюда, юный сейдмад?
— Ваше величество, — Джеймс поклонился точно так, как учил его Долохов. Глубокий поклон, без преклонения колена. Ведь он, как-никак, не подданный Одина, — Простите за то, что пришел сюда без спроса, — Джеймс выпрямился, — я знаю, что поступил неправильно, и хотел просить вас вернуть меня домой, если это возможно.
— Возможно многое, — кивнул Один, переглянувшись с царицей, — Замечу, что у тебя весьма неплохие манеры для мидгардского ребенка. Скажу более, даже для взрослого жителя Мидгарда. Ведь «леди Джейн» даже легкого кивка не сделала, не то, чтобы поклониться согласно этикету, — усмехнулся Один, но заметив недовольство Тора, вздохнул, — впрочем, я знаю, что порядки в Мидгарде довольно либеральны, поэтому я не сержусь. Скажи, действительно ли твое попадание сюда было случайным? Или же ты имел некий умысел? — спросил он, а Джеймс почувствовал, как его словно взяли за шкирку и стоит ему соврать, как последствия будут очень печальными.
— Попал я сюда действительно случайно. Меня оглушило и я лежал рядом с принцем и мисс Фостер, когда луч Бивреста ударил с неба, — сказал Джеймс и, выдохнув, продолжил, — но я совру, если скажу, что мне не было бы интересно увидеть Асгард и как работает Радужный мост.
— Отец… может хватит, — неожиданно вступился за мальчика Тор, — он попал сюда случайно, и я…
— Ты! — остановил его Один, — помолчи! А лучше пойди за леди Джейн. Посмотри, как она устроилась, — сказал царь, но заметив знакомое упрямое выражение лица на лице Тора, вздохнул, — поверь, я вовсе не собираюсь вредить этому ребенку, пускай он и нарушил правила, — с упреком сказал он, а царица покачала головой. И наверное именно это, а не слова Одина, убедили его оставить тронный зал. Хлопнув Джеймса по плечу, Тор покинул его, оставив мальчика наедине с царем и царицей.
— Говоришь, ты слышал о Радужном мосте. Но это не та информация, что известна всем и каждому в Мидгарде, — сказал Один. Он говорил по прежнему с характерной для него величественностью, но теперь в его голосе проклюнулся явный интерес.
— Я… не совсем простой ребенок, ваше величество. Меня зовут Джеймс. Сын Гарольда. Я — чародей и волшебник из рода Поттеров.
— Мне ничего не говорит то, что ты перечислил, — сказал Один и подался вперед, — однако то, что ты сильный по меркам людей сейдмад, я вижу. Земные колдуны ведь по твоей части, моя царица? — неожиданно обратился он к Фригге, а та, встав со своего места, грациозно спустилась с постамента, где стоял трон Одина. Она была величественна. И красива, несмотря на то, что возраст явно брал свое. Наверное, бабушка Лили тоже была бы такой, если бы она была жива. Во всяком случае, Джеймсу хотелось в это верить.
— Скажи, есть ли в твоей семье известные волшебники, что жили тысячу лет назад? Признаться, после того, как сейдмады Мидгарда стали прятаться, я перестала следить за ними, — сказала Фригга, встав перед Джеймсом.
— У меня много известных предков, — проглотив ком в горле, заговорил Джеймс, — Линфред Поттер, Годрик Гриффиндор, Поллукс Блэк, Братья Певерел…
— Что ты сказал, — вдруг Фригга прервала мальчика, — ты потомок братьев Певерел?
— Да… я… потомок самого младшего из них, Игнотуса, ваше величество, — сказал он, краем глаза наблюдая за Одином, что с интересом слушал их диалог.
— Потомок Игнотуса, — царица усмехнулась, покачав головой, — теперь все ясно. Шило в одном месте — характерная черта для этой семейки некромантов.
— Некромантов? — удивленно спросил Один.
— И очень искусных, — ностальгические вздохнув, сказала она, — Иначе я не могу объяснить наличие души в этом артефакте, что ты прячешь в рюкзаке, — с веселой ухмылкой заметила Фригга, словно поймала Джима за некой шалостью, — можешь показать? Обещаю, я не сделаю ничего плохого, — сказал царица, а Джим, понимая, что деваться ему, в общем-то, некуда, достает из рюкзака часы и показывает их Фригге.
— Это мой защитник. Его призвал отец, обещав тело за службу, — сказал Джим, а глаза царицы расширились от удивления.