— Спасибо, мэм, — кивнул Гарри ей, когда фарфоровая чашка с ароматным чаем оказалась перед ним, а миссис Грейнджер села рядом с мужем. Несколько минут ничего не происходило, присутствующие пили чай и сканировали друг друга из-под прикрытых ресниц, пока Гарри не отложил на половину допитую чашку в сторону.
— Спасибо за чай, миссис Грейнджер, но я уверен, что вы хотели бы узнать цель моего визита, — полувопрос-полуутверждение, прозвучавшее из его уст, не нуждалось в подтверждении, — дело в том, что я… я пришел просить у вас руки вашей дочери, — выпалил он на одном дыхании и с опаской посмотрел на родителей Гермионы, которые с большими глазами смотрели на него.
— Ты ведь тоже волшебник, Гарри? — неожиданно спросил его мистер Грейнджер.
— Да, сэр, — кивнул он.
— А ты знаешь, что она сделала? — задал он второй вопрос.
— Да, сэр. Я знаю, — вновь кивок.
— А чтобы ты сделал на ее месте? — третий вопрос оказался таким же неожиданным как и прошлые два и Гарри, вздохнув, ответил.
— Я не могу ответить на этот вопрос. И не потому что, хочу выгородить Гермиону. Вовсе нет. В моем случае такая ситуация просто невозможна ввиду… обьективных причин, — сказав это, Гарри поймал на себе сочувственный взгляд миссис Грейнджер и недоуменный мистера Грейнджера, который постепенно перешел в понимание.
— Что же, понимаю, — кивнул Джон, — а если бы это относилось к тебе и она лишила тебя памяти, жизни… всего того, что тебе дорого одним взмахом палочки… простил бы ты ее? — Джон спрашивал и Гарри по глазам этого мужчины видел, что этот вопрос важен в первую очередь для него самого.
— Я просто не дал бы ей этого сделать, — усмехнулся Гарри немного самоуверенно, — связал бы ее заклинанием и начал бы допрос, пока она бы не призналась, с чего такие радикальные меры, — пожал он плечами.
— Не слишком ли ты самоуверен, Гарри? — с веселым прищуром спросила его миссис Грейнджер. Этот парень ей нравился. Может быть тем, что был искренен в своих чувствах. Или может быть тем, что так упорно не желал соглашаться с Джоном, защищая Гермиону. Но он ей нравился.
— Ну… — Гарри почесал затылок, — пару раз такое уже случалось, — виновато улыбнулся он, а Грейнджеры переглянулись, — в конце-концов вы же ее знаете! Иногда с ней по другому не сладить, особенно, если она хочет сделать из тебя табуретку, — сказал Гарри с наивнейшим выражением лица.
— Табуретку? А за что? — удивленно спросил Джон, не заметив веселый прищур и ироничную улыбку жены. Видимо, миссис Грейнджер порой так же посещали подобные мысли.
— За то, что я не купил для ее кота нормальный корм. Впрочем, я не в обиде. Беременные и не такое творят, — походя, словно о чем-то маловажном сказал Гарри, а глаза Грейнджеров превратились в две пары небольших блюдц.
— Она… она… б… б… беременна? — в абсолютном шоке пробормотала миссис Грейнджер, прикрыв рот.
— Ну… да, — вновь виноватая улыбка вылезла на лице Гарри, — уже шестой месяц идет, — признался он и переведя взгляд на пребывающего в шоковом состоянии Джона, сказал, — я знаю, как это выглядит. И, уверен, вы бы хотели иного для вашей дочери. Но я ее люблю, как и пока не родившегося нашего с ней сына. И очень хочу, чтобы вы одобрили наш брак, — сказав это, Гарри опустил голову, дожидаясь вердикта. Установилось неловкое молчание, а воздух в комнате словно гудел от напряжения.
— Ты сказал, сын? Это точно? — спросил Джон, крепко держась за руку жены.
— Да, сэр. Я проверял. Точно мальчик. И, судя по всем проверкам, что она прошла, ребенок полностью здоров, — сказал Гарри и заметил, как по щекам миссис Грейнджер катятся слезы.
— Здоров, значит, — шмыгнула миссис Грейнджер, — внук, — пробормотала она, — Джон? — довольно жалобно обратилась та к мужу.
— Что — Джон? Ну что- Джон? — раздраженно ответил он и вновь посмотрел на Гарри, — ты не понимаешь, чего ты у нас просишь, — глухо, словно он находился в бочке, прозвучал голос Джона Грейнджера, — мы же… мы же… Господи! — спрятал Джон свое лицо в ладони, — мы же столько ей наговорили. Она поди и видеть нас не желает.
— Ничего подобного! — от избытка чувств, Гарри подпрыгнул на кресле, — она вас очень любит, как и вы ее. Уверен, она будет счастлива, если вы ее простите, — почуяв, что вывалив на них столько информации за раз, смог сломать их отрицательное отношение к дочери, Гарри пошел в наступление.
— Да мы уже давно ее простили, — хлюпая носом и прижимая плоток к глазам, сказала Джин, — она же… она же… наша доченька. Да, мы были злы. Очень злы. Но только первую неделю. А потом, потом… — тут она не выдержала и уткнулась в плечо мужа.