Висела долго хрупкой запятою.
Моей судьбы наверно в том вина.
Копил гоами солнечную усталь
Я для раздумий, и они пришли...
Я понял, что воспитывая чувства,
Позволил мыслям
одичать в тени...
Я до сих пор оглядывыаю дали,
Надеюсь, что зайду за горизонт!
Восходы все еще не отпылали,
Еще не оступался я с высот...
Отзапятаюсь...
В жизни так ведется -
Всегда над нами остается высь!
И в полный круг моя Луна
сомкнется,
И так отпишет
белой точкой жизнь...
Любовь
Похоже, капает листва:
Распластанные
капли
листьев...
А я у свежего листа
Бумаги белой.
Так же -- вместе:
Бумага,
Я -- мой парк раздумий.
Бумаги много очернило
Любовно
Едкое чернило.
Но Осень разве же в ином?
Она слезится за окном.
Она, ваятель мертвых мумий!
К живому тянется всегда,
Но откровенная беда
В ее любви,
В дождливых ласках -
Живые умирают краски...
Люблю, люблю я белый лист,
Глядишь и лист уже не чист...
Что все способно изменить?
Лишь то, что может все губить?
Всегда, везде, и даже в ласках
Рождаются и гибнут краски...
Что-то звякнуло на кухне...
Может мама вернулась
Под вечер домой?
У плиты завозилась.
И там за стеной остывают
Дорожные вещи в прихожей...
Вдруг заглянет к нему:
"Поднимайся, Сережа!.."
Пробегает по крыше
Предчувствия дрожь.
Невзначай вдруг, на миг
Показалось короткий:
О горячий асфальт
обжигается дождь,
Словно брызгает масло на
Сковородке.. .
Дойдет!
Я вижу как они похожи оба...
Один, Парецкий -
Соткан в тыщи слов,
Другой же,
Горизонт широколобый,
Пригладил чуб вихрастых
облаков...
Он долго шел:
"Ну, здравствуй -- Я!
Позвольте
Вскричать, -- вскричал он, -
Строчками словья:
А это кто опять на горизонте?..
Ну, так и есть.
Да это ж снова -- Я!"
Блудник
К новой бабе мчит на "ладе".
Затемненные очки...
Раскраснелись, как в помаде
Поворотов колпачки!
.
Обнажение
И поцелуй, и губы сладки,
Чего-то жаждет тишина...
И вдруг, все то, что было гадко,
Ушло...
И жизнь моя нежна.
Отныне в солнечной капели
Я буду в пряных ласках жить.
Я верю, солнышко отбелит
Печаль прошедшую души...
Иссохло русло огорчений,
Его пустую кожуру,
Как черви трещины прощений
Под солнцем шелушат и жрут!
Приходят радостные вести,
Их веселится толчея,
Отныне сокровенный крестик
Среди людей не прячу я.
Сердце матери
От молока хмелело тельце.
Обмякший засопел малыш...
Ее натруженное сердце
Опять к нему, и только лишь
Прислушивалось, и любовно
Ласкалось, нежилось в груди,
И билось очень тихо, ровно,
Чтоб вдруг дитя не разбудить...
Первый шаг
Переживанья пообвисли,
И в думах стало полупусто...
Пока густели в сердце чувства, -
Во мне густела ленность мысли.
А потом...
Все будет: жизнь, и будет смерть, потом...
Вначале не желаем не иначе
Расстаться с материнским животом,
Не потому ль, родившись, горько плачем?..
Все испытаем: радости, печали.
Все будет: жизнь и будет смерть,
потом...
Мы покидаем свой телесный дом
С такою неохотою вначале...
Я курю, как под зеркалом
или Закон Аналогии
В иссине-черном небе
глубоко
Луна горит
оранжевого цвета.
Сквозь дым виднеясь
белых облаков
Как огонек
гигантской сигареты...
Карма
Сила прошлой совести -
Жизненные повести
Ныне утверждает
И не угасает...
Совесть кружит вороном,
Смотрит во все стороны.
Мы теряем лица
За ее границей...
Если все по совести -
Исчезают повести.
Некому грешить -
Некому и жить.
Костер
Все жжет огонь так нестерпимо,
Что все любовью он обвил...
Огнем любви -- мы жжем
любимых,
Быть в одиночестве любви...
Круг
Как знать: на миг или надолго
Нас увлекает круговерть!?
Так мы в плену Земного долга
Свою отыскиваем смерть...
Пешеходы
Если раньше Землю
Обходили пешком
вокруг,
То сегодня землю
Обходят стороной
по асфальту...
Самоубийца
Он не знает, не знает, не знает:
Отставать от себя привыкает?..
Вот: вначале, заметно едва,
А потом и на шаг и на два
Отстает от себя, отстает.
Знать ему бы, что фору дает...
Точильщик и Мальчик
По воскресениям во двор,
Он помнит, приходил точильщик.
Он не забудет до сих пор
Его корявые ручищи...
К нему мальчишка вновь бежал...
Вращались каменные диски...
Сверкала сталь, остро визжа,
С дымком
отстреливала
искры!..
Вверял мальчишке самому
Точить он
ножик перочинный.
Досталось раз хлопот ему:
Мальчишка палец о точило
Свой ранил.
По щеке слеза
Вдруг кувыркнулась.
Чудеса, -
Стоял он, как окаменевший,
Глядел на Орден потускневший,
Что на груди носил точильщик.
... А тот -
в кармане бинтик ищет,
Таким взволнованный порезом;
Он подшагнул, скрипя протезом,
И приласкал: "Терпи, сынок...
Слеза, она -- не для мальчишек!"
И вновь -- заботливо точильщик
Доверил свой вращать станок...
Уж не один проходит год...
Но память цепкая все ищет
Станок заветный у ворот...
"Ужель ты не придешь,
точильщик?!."
В Астрале
Приму себя за постоянство,
Опорной точкой бытия.
И размышлениям пространства
Молитвенно предамся я.
И то, что было не подвластно,
Недосягаемо извне,
Теперь понятно мне и ясно.
Все под руками, как во сне...
Одиночество
Осатанело полутьме доверен,
Больничным коридором
шел на Свет,
И проходил
прищуренные двери,
Как вереницу инвалидных лет...
Могучий, но печально
стихший воин...
Ведь оставалось мало так
идти...
Кто вел его в больничные покои,
Чтоб он шагал у смерти впереди?
Он жил,
не испытав рожденье сына,
Избит судьбой
до самых
до костей.
Он шел полуслепой,
всем глядя в спину,
И прападал
на плечи
костылей...
Возможность
В тупике земного тела
Столько дет я, словно джин...
Я сижу совсем без дела,
Соблюдая свой режим...
День и ночь: страна, законы ,
Раздражения сучки,
И людские монотонно
Суетятся тупички...
В полумраке сигарету
Все щипает огонек:
Я курю на всю планету -
Хлопьев дыма самотек.
Мятно тает сигарета,
Скоро брошу я курить.
Наложу на все запреты,
Чтобы вне режима жить!..
Накурил я на планете,
Надо б форточку открыть
И проветрить все на свете -
Скоро, так тому и быть!..
Комнатенка в комнатенке -
Это дома я один...
Вход и выход очень тонкий:
Ну, смелее, Алладин...
Человек, который имел
причину не уезжать
Я подгоняю дни, они не спешны,
Вдали от суматошного жилья...
Вновь на отвесный берег под