— В чем заключается суть моего предназначения?
«Не могу знать».
— Вы не можете знать, я не могу знать… Так как же в таком случае мне понять, что нужно сделать для получения «главного приза»?
«А вот это уже твоя забота, Кайюшка. С этим тебе помочь не может никто».
— Но у меня существует хотя бы призрачный шанс на то, чтобы выполнить это самое предназначение, суть которого никому не известна?
«Существует».
— Но не в этот раз?
«Не могу знать».
— Однако без вас…без этакого «бога из машины»…у меня в итоге ничего не получится?
«Нет, разумеется».
— Почему? Если уж я, в конечном итоге, не способен победить без такого вот «костыля», без «рояля из кустов», то, в чем же заключается вся эта моя избранность? Возьмите любого другого, не меня, и в подобных условиях результат будет подобным. Получается, что Кайа — просто барышня с «читами».
«Без нас ты не сумеешь выполнить своего предназначения уже хотя бы по той простой причине, что все те, кто не желают твоего успеха, но при этом желают его для себя, в полной мере используют, как ты выразилась, „бога из машины“. Ты можешь не пользоваться нами, если захочешь…собственно, множество раз так и поступала…но это же неумно — приходить на условную перестрелку с не менее условным ножом».
— Те, кто желают успеха себе, но не желают его Кайе, то есть мне — это пока неизвестные мне «игроки» на «разлинованном листе»? И они «играют» с «читами»?
'Верно, и даже с более могучими, чем у тебя. У некоторых из них, можно сказать, IDDQD (код на получение бессмертия в игре Doom — прим. автора).
— Прелестно, просто прелестно. Вот это, блин, прямо-таки библейская история, навроде борьбы Добра со Злом.
«Ты даже не представляешь, насколько близка к истине твоя гипотеза». — согласилась обладательница нематериального голоса, и мне почудилась ее насмешка.
— Серьезно? Тогда, на которой же стороне «играю» я? И кто ты, собственно говоря, такая?
Я несколько минут ждал ответа, но его так и не последовало.
Выключив душ, принялся вытираться.
— Ты еще здесь?
«Пока еще здесь».
— У тебя есть для меня совет?
«Ты просишь у меня совета?». — в голосе вновь прозвучала насмешка.
— Да.
«Ну, раз ты сама об этом просишь… Есть у меня для тебя совет, даже два. Один невыполнимый. Твое проклятье — одиночество. Избавься от всех привязанностей…».
— Консультант и Ия?
«Верно».
— Я…я не смогу.
«Тоже верно, ни разу не сумела».
— А второй совет?
«Никогда не забывай ее…».
Из памяти всплыло изображение родной мамы Кайи.
«…это единственное, что ты не должна делать, все остальное не так уж и важно, ведь впереди у тебя вечность, ты же в аду!». — женский голос рассмеялся вновь. — «Все, время вышло».
— Ты же еще будешь говорить со мной?
«В следующий раз».
— В смысле…в следующую мою попытку?
«Верно».
В покоях Кайи.
Выйдя из ванной комнаты, взял с комода видеофон и включил запись…
— Это единственное, что ты не должна делать, все остальное неважно, ведь впереди вечность, ты же в аду. — произнес я.
…а затем, выключив запись, поставил ее на «проигрывание»…
— Это единственное, что ты не должна делать, все остальное неважно, ведь впереди вечность, ты же в аду.
…и из динамика раздался мой собственный голос. А также голос из того мыслеобраза.
Глава 126
В одном из парков Санкт-Петербурга, в то же самое время.
Граф Мстислав Андрианович Ястребенский, мужчина среднего роста и пятидесяти трех лет от роду, заместитель руководителя Тайной канцелярии, неспешно прогуливался в одиночестве по набережной самого уединенного из трех городских прудов, имевшихся в этой парковой зоне.
Остановившись, он оперся локтями на ограждающие перила и уставился в никуда.
— Погода в Петербурге в это время года так себе, не правда ли? — произнес, вставший рядом с ним, мужчина средних лет. — Здравствуйте.
Воланд.
По крайней мере, именно так он звался, когда много лет назад попал в «разработку» к Мстиславу, как лицо, потенциально опасное для царской Семьи. Да и «птички» нашептали, что это, и правда, его настоящее имя. Его, лица без гражданства, как он сам себя величал (впрочем, он и его банда, скорее всего, действительно не связаны ни с одним из правительств). И, в отличие от стереотипов о шпионах, сложившихся из многочисленных книжных романов, «лицо» это более чем примечательное.