Явилась.
Присела рядом. Пригладила волосы... Повела сладкой ладонью по щеке. Оглянувшись на дверь, сняла накидку, рассыпала волосы. Не удержался, приложил, полумертвую руку к не кормившей еще груди. Она отстранилась. Испуганно. Я понял. Сначала я должен сходить к матери и сказать, что беру ее дочь в жены. Навсегда или на какое-то время. Таковы обычаи. Она вытащила из-под матраца сто долларовые бумажки. Мою заначку.
- Калым? - спросил.
- Да, - закивала. - Это необходимо.
Исчезла...
- Вот так вот, - задумался. - Я покупаю женщину. За деньги. Как здорово! Я отдаю будущей теще деньги, она отдает мне дочь. Баш на баш. "Все, доченька, теперь ты принадлежишь ему, я на тебя не имею больше прав. Теперь вы все решаете сами".
Если бы я Свету так купил у тещи... Фиг бы продала, как же. За миллион бы отказала. Чтобы иметь свою дочь. И меня.
Тут вошли. Она... Следом - пожилая женщина. Тоже в черном. Не страшная вовсе, как мои тещи. Озабоченная, иссушенная, а глаза хорошие. Присела на корточках. Уставилась внимательно.
- Хочу взять вашу дочь в жены... - сказал я,протянув деньги.
Взяла, пересчитала. Поднялась, подошла к дочери, поцеловала в лоб, подтолкнула ко мне, вышла, прикрыв тихонько двери.
Стало темно, страшно. Ни звука.
Отчаялся в миг: "Ничего не было, просто я умер! И перед смертью Бог дал мне увидеть то, к чему я стремился всю жизнь.
Но нет, она явилась. Нагая совсем.
- Я так ждала тебя, - сказала, смотря в глаза.
- Я тоже искал тебя, - ответил. - Только не везло - ведь жил в городах, где много прекрасных женщин... И все говорили:
- Я твоя! Твоя единственная!
Говорили, обещая собой блаженство. При выполнении условий.
- Каких?
- Простых. Быть богатым, сквозь пальцы смотреть, кстати приходить, кстати удаляться. И всегда быть одинаковым, постоянным, предсказуемым.
- Но ведь красивыми и богатыми люди становятся только в любви. И только в любви они остаются постоянными.
- Да. Но в городе одни люди выдумывают вещи и удовольствия, другие приучают быть без них несчастными.
- У нас все не так...
- Да. Все не так. Недавно был в таком же селении. Кругом пустыня, в ней только горы и четыре дома; в них - чумазые ребятишки. Подумал еще: - Как можно так жить?! В убогости, без надежды на лучшее?
- А сейчас ты думаешь так о моем кишлаке...
- Нет. Сейчас я думаю о тебе.
- Что ты думаешь? "Как можно жить с такой"?
- Нет. Я испытываю гордость.
- Потому что я твоя?
- Да. И мне хочется очутиться с тобой в Париже, в летнем кафе.
- И чтобы парижане озирались на меня и завидовали тебе?
- Да...
- Но ведь...
- Да, ты можешь влюбиться в принца или киноактера.
- Никогда!
- Можешь. Я далеко не лучший представитель мужского пола...
- Я не стану делать тебя несчастным, я не смогу.
- Несчастным ты можешь сделать, если поступишь подло.
- Я не поступлю с тобой подло.
- Верю. Тем более, из года в год я, светлея умом, вычеркиваю из списка человеческих подлостей пункт за пунктом.
- И скоро подлецов не останется?
- Скоро мы будем в Париже. На тебе будет платье, едва скрывающее трусики.
- Но сначала я рожу тебе девочку, можно? А себе мальчика.
- Договорились. Девочку, мне кажется, мы уже сделали. Давай приниматься за мальчика.
Она засмеялась, и я скрылся в ней.
Потом ее убили. Я это уже пережил...