— Родовой секрет Анохиных, — напомнил я. — Мои друзья внесли некоторые дополнения, но секрет из рода я не выведу.
Про то, что сто тысяч смешные деньги, я даже говорить не стал. От условных пряников Годунов перешёл к угрозам. Намёки были более чем понятные. Якобы в подвалах дворца найдутся специалисты, которые нас разговорят. Невольно я заволновался о тех подвалах. Фалулей же от них камня на камне не оставит!
— Князь слово дал! — возмутился Кирилл, поняв, что нас откровенно прессуют.
— В курсе ли князь о том, что нам не заплатили за первую партию телефонов? — вроде как задумался и озвучил мысли вслух Фалулей.
— Номер князя мы знаем, позвонить, что ли… — поддержал я его.
И если мы с Фалулеем разыгрывали представление перед Годуновым, то Кирилл, наш прямой и честный мальчик, принял всё за чистую монету. Пока мы обменивались злыми взглядами с боярином, Кирилл по-простому набрал номер и позвонил князю! Это был полный пипец!
Я в силу своего возраста и жизненного опыта ничего хорошего не ждал. Фалулей подумал примерно в том же ключе и даже обхватил голову руками. Годунов так вообще замер, потеряв не только дар речи, но способность к любому действию. Он даже не сообразил отобрать телефон.
Только Кир ничего не понял. Поздоровавшись и представившись князю, он в двух предложениях изложил суть проблемы.
— Нет, нет… мы всё успеваем, готовые телефоны на складе лежат. Нам же не заплатили, мы их и не отдаём. Конечно… Конечно… А сколько нужно в неделю? Сделаем, конечно… — как ни в чём не бывало беседовал Кирилл с правителем.
И где его скромность? Раньше он этих всех родовитых побаивался, за княжеским столом ни крошки не съел от испуга. Или общение по телефону Кириллу страшным не казалось? Годунов же, напротив, побледнел, как только понял, что мы реализовали угрозу. После жалобы Кирилла на то, что нас обещали пытать в подвалах, боярин слегка покачнулся и приложил ладонь к груди.
— Вот всё и решили, — отключил телефон и с довольным выражением лица повернулся Кирилл ко всем присутствующим. — Деньги будут в течение пяти минут, можно печать со склада снимать.
— Так мы пойдём? — спросил я непонятно у кого и попятился к двери, увлекая за собой друзей.
Годунов возражений не имел. Его на данный момент волновали другие проблемы. Кирилл нам о них и стал рассказывать.
— Представляете, — кивнул он на кабинет Годунова, оставшийся у нас за спиной, — эти князю докладывали, что никого завода нет, телефоны мы делаем сами вручную. Не успеваем и обязательства не выполняем.
— Понятно с этим Годуновым, — прервал разглагольствования друга Фалулей. — С тобой-то будущий родственник почему мутил? Никак не наиграется?
При упоминании Сабурова Кирилл пригорюнился. Как ни крути, но боярина мы тоже подставили. Хотя, честно, я ничуть не сожалел, что так получилось. Сколько можно нас в дерьмо макать, намекая на юный возраст и отсутствие опыта?!
Князь обещание по выплате денег выполнил быстро. Мне пришлось срочно брать наёмный мобиль и отправляться на завод, чтобы снять печати. Транспорт я потом отпустил и, пользуясь тем, что народа на заводе мало, отправился в школу порталом.
Вообще-то я хотел немного задержаться на производстве и устроить ментальную закладку всем рабочим. Потом оказалось, что почти никого нет на месте. Один кладовщик сидит да строители продолжают забор возводить. Фалулей, выслушав мои замечания, загорелся лично устроить ментальное подчинение персоналу. Расслабился там народ, обленился. Ещё неделю назад я велел второй цех отмыть, а в результате выходные дни рабочих растянулись на неприлично долгое время.
— Нужно было сразу ставить ментальную закладку, — попенял Кирилл.
— Не хотелось давить. Иначе бы посторонние заметили, что эти люди не могут ответить на некоторые вопросы, — пояснил я.
— Теперь-то их наверняка купили-перекупили, — усмехнулся Фалулей. — Все, кто хотел, убедились, что рабочие готовы к сотрудничеству, но действительно ничего не знают.
Так мы и продолжали обсуждать свои дела до того, пока в гостиную не ворвалась Евдокия Сабурова.
— Как вы могли! Папенька вас принял, обласкал!
Между прочим, Сабуров никому из нас не позвонил, но, судя по всему, беседу с князем имел. Кирилл молча слушал обвинения от боярышни, явно ожидая разрыва помолвки. Евдокия хоть и возмущалась, но критические слова так и не произнесла, хлопнула дверью и ушла к себе.