— Ладно, не буду, — легко согласился я. — К шутам не привык прислушиваться, уж простите.
Скорпио улыбнулся ещё шире, тогда как брат посмотрел на него с явной тревогой.
— Что ж, вы правы. Спустить с рук вам подобный беспредел я не могу… Но имею право вызвать вас на дуэль, — повисла гнетущая тишина, не предвещающая ничего хорошего. Я невольно напрягся… и не прогадал. — На моих условиях.
— Как скажете, — я натянул равнодушную улыбку, стараясь не показывать, как сильно меня взволновала последняя фраза.
Скорпио с готовностью хлопнул в ладоши и покосился на нахмурившегося Руди, с неодобрением покачавшего головой. Однако намёк понял и исчез на несколько минут, возвращаясь с дюжиной бойцов и двумя оружиями, смутно похожими на искривлённые клинки. Лорд дождался, когда младший брат вновь поравняется с ним, и взял два клинка, один оставляя у себя, а второй протягивая мне. Я не без опаски принял его и с вопросом посмотрел на Скорпио.
— Сражаться будем на них. При свидетелях.
Я потупил взгляд, пряча охватившую горло панику и тревогу, с которой Руди недавно смотрел на главу дома. Чёрт возьми, я не умел сражаться на искривлённых клинках от слова совсем. Скорпио либо удачливый говнюк, раз выбор пал именно на этот вид оружия, либо гениальный наблюдательный придурок, в чём я убедился уже не раз.
Показывать свою слабость — оголиться перед противником, поэтому я как можно безразличнее пожал плечами и отошёл в другой конец зала, не доходя до трона с наложницами, которых от происходящего знатно потряхивало. Размял кисти, плечи и шейный отдел, прежде чем подали сигнал о готовности к бою, а затем — и о начале.
Скорпио по прошествии этого оглушающего звона едва не озверел. Двигаться стал резче и стремительнее, безжалостно наносил удары по рукам и ногам, иногда доставал до груди, но важных органов или мышц не задевал. Точно игрался со мной, как с мышью, нечаянно забредшей в ловушку. Я неловко уворачивался от мелькающего в опасной близости от меня клинка, но своих ударов наносить не успевал. Однако постоянно поддерживал активированными исцеляющие способности. Они не давали ранам сосредоточивать на них внимание, позволяя концентрироваться полностью на бою. Однако помогало это мало.
В один момент Скорпио наскучили эти односторонние догонялки, и я проследил за его стремительными действиями, словно в замедленной съёмке: вот он был передо мной, а через миг — уже за спиной. Рука его, держащая клинок за ручку, неслась резво, а траектория, с ужасом подумал я, заканчивалась ровно на моей шее. Так и замер, не в силах сдвинуться с места, сколько бы ни пытался.
Казалось бы, вот он — мой бесславный конец.
Однако…
Остался неиспользованным один козырь, которым я не смог пренебречь сейчас.
«Бессмертие».
Глава 10
Время на мгновение — всего на секунду — замедлилось в сто крат, а клинок, летящий в меня, будто упёрся в воздух и как бы проскользнул между ним и натянувшейся около меня защитной плёнкой. Наверняка на лице Скорпио мелькнуло замешательство, но его запечатлеть мне уже не удалось.
Под действием адреналина я резко развернулся и нацелил острёё в его шею в ответ — самое уязвимое место любого человека. Клинок вонзился в его кожу мягко и беспрепятственно, кровь брызнула мне в лицо, но я был непоколебим. Словно в беспамятстве, нанёс ещё несколько завершающих ударов, чтобы тот наверняка не встал, и вытащил клинок, тяжело дыша.
Чёрт, я правда… убил его.
Без колебаний и сожалений. Совершенно не умея сражаться на клинках. Вывез на чистой удаче.
Я нервно выдохнул, отбросил трижды клятое оружие в сторону и только потом вспомнил, что я не один в помещении. Поднял голову и наткнулся на дюжину ошалевших взглядов, сошедшихся на мне точно на желанной мишени.
Постепенно бойцы приходили в себя и начинали роптать, пока не перешли на откровенный крик, а затем угрожающе двинулись в мою сторону, поднимая копья в защитном жесте. Среди всех стражников, движущихся на меня, я заметил фигуру в другом конце зала, даже не потрудившуюся сдвинуться с места.
Руди смотрел не на меня, не на разозлённых бойцов, а чётко на старшего брата, испустившего дух так же, как один из подчинённых, которого тот самостоятельно сегодня добил точным ударом в шею. Вероятно, младшему больно. Больно терять близкого, раз тот стеклянными глазами всё пялит и пялит на него, не в силах оторваться.
Я дёрнул щекой, к величайшему прискорбию не ощущая никаких мук совести.
Собаке — собачья смерть.
На меня стремглав неслась стража с перекошенными от гнева лицами. За происходящим я наблюдал словно со стороны, как будто и не принимал участие в «вынесении» смертного приговора главе дома.