Но если вы все же решили идти до победного конца, оптимальным следующий порядок действий [10].
1. Подать заявление в прокуратуру на привлечение к уголовной ответственности медицинского учреждения (а не врача).
2. После признания заявителя потерпевшим, его должны признать гражданским истцом, как правило, в месячный срок.
3. Если такое решение затягивается, можно подавать в суд на юридическое лицо, виновное в этом.
4. Если у заявителя есть деньги, то после принятия решения о возбуждении уголовного дела сразу же обратиться в один из центров независимой судебно-медицинской экспертизы.
5. Для принятия судом решения о возмещении материального ущерба и морального вреда, необходимо собирать все медицинские документы, квитанции, чеки на лекарства, документы, подтверждающие реальные расходы. Кроме того, очень важно, чтобы все жалобы больного и все назначения врача были точно записаны в истории болезни (амбулаторной карточке). Необходимо проверять то, что пишет в карточке (истории болезни) врач, а если надо, то и требовать внесения в карточку тех или иных жалоб на здоровье или назначений, сделанных врачом только в устной форме.
В новые Уголовные кодексы некоторых стран СНГ уже внесены статьи, регламентирующие ответственность врачей и защищающие права пациентов. В России, например, это следующие статьи: 109 — причинение смерти по неосторожности, 118 — причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, 122 — заражение ВИЧ, 124 — неоказание мед. помощи, 235 — незаконное занятие частной медицинской практикой, 236 — нарушение санитарно-эпидемических правил, 163 — вымогательство, 290 — получение взятки, 292 — служебный подлог, 293 — халатность и др.
В России открывается сеть юридических консультаций «Право на здоровье» в рамках одноименной программы с участием Федерального Союза адвокатов.
Особо надо сказать о патологоанатомической службе (ПС). Только вскрытием точно устанавливается причина смерти. Отсюда понятно, почему врачи-чиновники в свое время немало постарались, чтобы патологоанатомы работали под их «патронажем». Отделения патологоанатомии в СССР и еще недавно во всех странах СНГ входили в систему ЛУ, подчиняясь их главврачам. В Украине и, на сколько мне известно, в России ПС формально вывели из структуры ЛУ, оставив ее в системе МЗ. Это, конечно же, не более, чем отвлекающий маневр и никоим образом не сняло проблемы.
Врач — пациенту:
— Все нормально, через недельку вас посмотрит Петр Иванович.
— А кто это?
— Наш патологоанатом.
Прозекторские, как правило, находятся вместе с моргами на территориях ЛУ. Это приводит к косвенной зависимости патологоанатомов от начальников ЛУ. Кроме того, позволяет установить врачам-клиницистам тесные неформальные отношения с работниками ПС. Врачи всячески стремятся придать таким отношениям статус дружеских. Такая «дружба», конечно же, подкрепляется материально. Врачам, виновным в смерти больного, необходимое экспертное заключение, надо полагать, обходится недешево. Поэтому в дружбе заинтересованы обе стороны.
А главное — у Минздрава в руках остались все «рычаги» для обеспечения сокрытия правды и обеспечения «красивой» статистики.
Главный патологоанатом МЗ Украины П. Червяк утверждает, что расхождение между прижизненным и посмертным диагнозом составляет 10–15 %. Я думаю, что в действительности расхождение намного больше. Но даже если взять за основу эти цифры, то, скажите на милость, где те 10–15 % врачей, которые ежегодно несут хоть какую-то ответственность за свой неверный диагноз, приведший к смерти больного?
Врачебные ошибки, даже если они доказаны, разбираются на закрытых (!) патологоанатомических конференциях, куда приглашаются только врачи. Родственники больных и юристы остаются в неведении относительно истинного характера ошибок врачей и причин смерти больных.
История с сотнями безнаказанных убийств, совершенных «доктором смерть» — Г. Шипменом, по-моему, стала ярчайшим подтверждением того, что существующая у врачей трактовка понятия «врачебная ошибка» абсолютно неприемлема, и того, что даже в развитых странах фактически отсутствует сколько-нибудь серьезная система защиты пациентов.