Задержался на работе, до последнего следил за количеством участников флешмоба в понедельник, да еще и однокласснице Гульке вызванивал, решил через неё подарок шефу на день рождения устроить. Гулька немножко тормозит. Поэтому пришлось целый час ей втолковывать. Может быть, и еще бы посидел, в инете повисел бы, пообщался с Лаймом, моим друганом по сети, который как раз движухи устраивает. Но дверь нашего уже темного офиса распахнулась, и на пороге объявился Сам. Я приморозился к стулу. А он пальчиком указательным меня поманил.
— Зачем? — быстро спросил я.
— Не бойся! Иди!
Ну, иду. Конечно, он идет к Бонифацию. Берет ремень из лап игрушки и протягивает мне.
— Давай, выпори его!
— Зачем?
— Как зачем? Для душевного равновесия и стрессоустойчивости!
— У меня все в порядке с равновесием и с устойчивостью!
Он кидает в меня ремень:
— Бей, я сказал! — рявкает мне в лицо и отходит в сторону, стоит подбоченясь, сверлит меня карими глазами. А я смотрю на Бонифация, на его добрую задумчивую морду. Досталось тебе, лёва? Но не от меня! И я решительно начинаю продевать ремень в петлицы брюк.
— То есть, чтобы другие били, тебе не жалко, а сам не можешь? — жестко обращается ко мне Ардов.
— Сам не могу, — тихо вторю я.
— А где же это твое: «Отомщу! Не прощу!»?
— Не знаю где! — вдруг заорал я. — Да, я урод! Вы уже это доказали мне! Но я переживу! И вы потерпите! Немного совсем! Мне осталось…
— Почему ты мне не говоришь про флешмоб в понедельник? — перебивает меня Ардов.
— Э-э-э… — отступаю я, — у вас же день рождения…
— Я не отмечаю такие праздники! Когда и где?
— В пять на Лубянке…
— Поедешь вместе со мной?
— Нет. Я буду участвовать, надо другим транспортом… Я на метро.
— Разреши мне забрать льва?
Я киваю. Хотя я так хотел его сегодня забрать сам. Он даже игрушку у меня отнял. Взял Бонифация в полосатом костюме поперек живота, повернул горизонтально и, не прощаясь, пошел на лестницу и вниз, прочь от меня.
Блин, вот только отлегло, утихать стало, заживать, а он опять натоптал! Остановил меня, не дал сказать, что осталось два проступка, две проказы. Оборвал, вмешался. И это было слишком явно! Хотя бы потому, что про флешмоб он знал. Почему он не дал мне договорить? Может ли быть, что он знает о нашем споре? И играет на моей стороне, не допуская, чтобы я раскрылся перед «жертвой», тем самым нарушив правила пари: объект не должен знать, что на него играют, иначе возможен сговор, пари прекращается. Хм. И еще он тогда сказал, что я не уволюсь, он это точно знает… Может, Ник… Нет, это бред! Просто всё совпало. Кроме меня и Ника ни одна душа живая не знает! Если только догадки строит!
Тем не менее отправился к Нику. Тот со своей новой знакомой, Стеллой, в клуб «Цеппелин» отправились. И я туда же. Конечно, Ник никому ничего не рассказывал! Он так же спросил, не хочу ли я разорвать договор. Отступных возьмет немного — оставшийся вискарь! Но я, упрямый осел, сказал, что из принципа теперь до конца дойду. И на Маврикий поеду, тем более что остров мне уже снится! А в ноябре там сезон!
Благодаря Нику и Стелле выходные прошли не так утомительно, как предыдущие. А в воскресенье был занят подготовкой к именинам босса. Съездил в Сокольники, в фирму, где Гулька работает. Выкупил заказ — торт. Пахнет!!! Сам бы сожрал! Если бы не разные обстоятельства. В аптеке скупил презервативов в разноцветных пакетиках, в магазине для хэнд-мэйд приобрел тонкие деревянные палочки, проволоку, жатую зеленую бумагу для поделок, тесьму. И целый вечер, сидя на полу, мастерил. Букет из цветов, бутоны которых — это красиво уложенные презервативы, на «плодоножке» присборена тесьма, все это сидит на палочке, обвитой зеленой бумагой и украшенной длинными, завивающимися зелеными листьями. Таких цветочков семь. Красота! Я б в флористику пошел, пусть меня научат! Я доволен! Заворачиваю букет в цветочную упаковку — готово! Звоню Лайму, заказываю его услугу на завтрашнее утро: надо, чтобы он доставил подарок. У него видон как раз подходящий: волосы ярко-желтые, на зубах брекеты, в ушах тоннели, на лице макияж и пирсинг в щеке. Ну и одежка соответствующая — клоун от кутюр! Но, главное, отыграет для меня! Талантище, хотя и фрик.
Утром недалеко от работы мы и встретились: я, Ник и Лайм. Лайм получил подарки и ЦУ. А Ник тут был для того, чтобы быть в курсе. Ник ржал до икоты, а Лайм сказал, что нормальный подарок, он бы и сам был не против такого! Кому? Боссу? И че? Он не человек, что ли? Не человек? Лев? Ну, хоть поест…
Мы с Ником отправились в офис. На первом этаже инициативная группа на ватмане розочки нарисовала и стихи какие-то наивные для шефа написали, ручка висит, типа расписывайся, народ, желай дирику счастья. Жополизов целое здание! Уже около двадцати подписей поставили! Я тоже написал: «Люблю! Чмок!»
Марина Андреевна пошла на обычную понедельничную планерку. А я жду её возвращения и вяло просматриваю мобберский сайт. Начальница явилась через два часа, радостная! Вся в красных пятнах. Я к ней.
— Ну? Че там было?
— Вообще! — закатывает глаза Марина и начинает хихикать. — Во-первых, нас похвалили! Во-вторых, налил нам коньячку в честь дня рождения. В-третьих… ой, мама дорогая! Короче, посреди планерки слышим шум, Нина Алексеевна кого-то не пускает. Вдруг дверь распахивается, и на порог кабинета заходит, ой, мама дорогая, такой парень! Короче, с желтыми волосами, в ярко-зеленой куртке с такими колечками по рукаву, в розовых, прикинь, в розовых драных джинсах, а в щеке булавка, ой, мама дорогая! Жует жвачку, брови накрашены, в ухе во-о-от такая дыра! Мы все опупели просто! А этот парень говорит — приятным, между прочим, — интеллигентным голосом: «Я знаю, что здесь есть именинник — Ардов Лев Ильич! Мне поручено передать ему подарок от его близкого друга с пожеланием приятных встреч и безопасного секса!» И с этими словами он вручает Ардову какой-то странный букет и высокую коробку с тортом и, прикинь, целует его в щеку! Но Лев Ильич не растерялся и спрашивает: «Что за друг такой?» А этот желтый мерзко улыбнулся и сказал: «Бонифаций!» И удрал! И только потом мы рассмотрели, что букет, ой, мама дорогая, сделан из гондонов! Ой, не могу! А потом он еще торт открыл! Ой, мама дорогая! Ой, не могу! (у Марины Андреевны слезы из глаз) Посреди шикарного торта из мастики сделан розовый член с яйцами, а вокруг — цветочки и грибочки! Ой, мама дорогая!
— Член? — округлил глаза Матвей. — Чей?
— Человеческий! Чей еще? Не львиный же! — по-прежнему рыдает от смеха Марина.
— И что Ардов? — живо интересуюсь я.
— Сначала побелел! Видим, что обалдел! Слова вымолвить не может! Глазами хлопает! Струнников из юридического отдела не выдержал, захохотал! Лев Ильич дернулся, как будто очнулся, и тоже засмеялся. Короче, планерка сорвана.
— А тортиком-то угощал? — вставляет Нелька.
— Нет. Угощал швейцарским шоколадом и коньяком, а про торт сказал, что с другом и съест.
— Выходит, — озадаченно чешет голову Матвей, — шеф голубой? Ни хрена себе подарочки! Да еще и при всех!
— Я думаю, что это розыгрыш, — констатирует Мирослава, — но кому-то мало не покажется за него!
— Да нет! Он хохотал вместе со всеми! — мотает головой Марина. — Этот шутник должен остаться жить!
— А что он должен был делать? Он вынужден был марку держать! — съехидничала Котова. — И скорее всего, он действительно из этих! Некий поздравляльщик нам глазки раскрыл!
— Может, он его так дискредитировать хочет! — вступился я.
— Может, может… но осадочек остался! — запиликала Котова. — Торт с членом, офигеть! Это где такие продают?
Фу-у-у-у! У Лайма всё получилось! Продрался к шефу. Молодец! На обеде сообщаю об этом Нику, правда, он уже знает, его начальница ему тоже рассказала. Ник предупреждает: