Двадцать… Уффф… И я вернулся в тело. Спина горит, щиплется, жжет. Чуть поднимаю лицо, чтобы вдохнуть холодного. И кайф! Его руки с холодным гелем на мне, на спине, на пояснице, на ягодицах. Не могу сдержать стон удовольствия, не могу сдержать дерганье в паху, невыносимо, нужно кончить!
— Лев! Пожалуйста, разреши мне!
— Нет, я сам!
Шум одежды. Блин, мне нужно руками что-нибудь сделать для члена своего многострадального! Но Ардов запретил! Его руки опять на мне, аккуратно поворачивают меня на бок, я вижу, что он голый. Всё! Это она! Ебля! Но он даже без резинки, и там как-то готовить партнера полагается! От этих мыслей обстановка в паху несколько урегулировалась — состояние среднее стабильное! Ардов ложится рядом на бок, рассматривает мое отупевшее лицо, целует в губы, проводит по телу вниз, берет мой тут же оживший ствол, двигает по нему рукой, я же пытаюсь увидеть все это, не смотрю на него, смотрю, как он взял свой член, соединил с моим и двумя руками затанцевал на них, заиграл, ебучий шеф-ф-ф-ф…
После такого танца я был весь в сперме: и его, и своей. А во время оргазма еще и отрубился, улетел куда-то на хрен и качался там на качельках. Очнулся, только когда он меня на спину повернул. Больно. Стыдно. Ардов меня рассматривает, пальцем водит по лицу.
— Жив? — спросил он, как увидел мой осознанный взгляд.
— О да! Какое счастье! — шепчу я. — Мне неудобно, когда член торчит голым, накрой меня!
— Нет проблем! — и он накрывает меня, гад! Собой! Опять его член между моими ногами болтается и с моим трется.
— Не-не! Лучше голым!
— Экий ты непостоянный! — улыбается он мне. — Сейчас будешь свой торт есть! А то я сладкого не ем!
Слазит с меня, садится спиной, берется рукой за мою коленку и говорит (коленке, видимо):
— Я был в Теме с восемнадцати лет. Всегда верхним. Ездил в Швецию за опытом, сидел плотно… Но пять лет назад… Случилось страшное… Её звали Вика. Я был уверен, что она опытная нижняя, она и сама так говорила. Да и отметины на теле… Короче, все было как обычно… Она выбрала кнут, выбор жесткий, она не сказала стоп на подвешивание… — Ардов вдруг сжал мне коленку, впившись ногтями. — Инфаркт прямо во время сессии! Я ударил только один раз! Она захрипела, и хотя я сразу прекратил, понял, попытался что-то сделать — всё напрасно. Она умерла. Судов никаких не было, нет состава преступления. Она умерла по естественным причинам. Но я не мог больше быть в Теме. Сначала депрессия, а потом работа. Все эти девайсы запер в этой комнате и зарекся, что больше никогда не вернусь в Тему. Хотя знал, что ваниль меня не возбуждает абсолютно. Нежность — это не про меня. Ты первый за пять лет. Меня не смущает, что ты парень, я и раньше практиковал… Меня смущает, что ты лезешь туда, куда не надо бы… И ты ни черта не смыслишь в том, что творишь!
— Вам было хорошо со мной? — ошарашенно задаю я вопрос.
— Да. Но нам не нужно продолжать. Обещай, что следующую месть ты придумаешь какую-нибудь несерьезную. Хотя… я оценил тебя как промоутера, ты способный. Жаль, что тебе придется уволиться…
— Я могу и не увольняться!
— Хм.
— А можно я всё-таки вас потрогаю?
— Потрогай…
Я сажусь и обнимаю его со спины, исследуя шею, грудь, плечи. Его не смущает, что я парень, а меня? Меня не смущает, меня восхищает… Верхний… Как теперь быть? Со всей этой его историей? С моим последним седьмым шагом? С его железными мышцами и властным взглядом? Как быть? Подумаю завтра…
Комментарий к –- 6 –-
========== –- 7 –- ==========
— Всё! Руки убрал! Налево по коридору — душ. Полотенце там найдешь. Марш! — командует Лев. — Голым не ходи! А я на кухню, засыплю кофе в машину…
Он стремительно влезает в белые брифы, брюки, накидывает рубашку и удаляется из комнаты. Я сползаю с серой кровати и, подобрав одежду, иду смывать с себя все эти следы страсти. Нюхаю шампуни, гели, пены — пахнет Лёвиком. И полотенце его висит так, как будто его с утра бросили на держалку. Черт побери, приятно оказаться частью его жизни! Но под струями широкого душа не балдею долго: меня ждет кофе с членистым тортиком!
Махровый халат надеть не посмел. Напялил свою же одежду. Иду в ту же комнату: исследовать чужой дом без разрешения не рискнул. Льва нет. И я решил рассмотреть содержимое шкафа, тем более что тот так и остался открытым.
Две полки снизу, крюки наверху и даже штанга для плечиков. На крюках висят две плетки, одна с очень странным кончиком — раздвоенным наподобие змеиного языка, другая, видимо, кнут, длинный хвост, сплетенный из какой-то вощенной веревки, на единственных плечиках что-то кожаное. Здесь же черный ремень, но без привычной пряжки и дырочек, несколько мотков мягкой веревки. Еще на одном крючке висят очень большие наручники, хотя, может, это для ног? На верхней полке лежит длинная силиконовая лопаточка с круглой рукояткой. Взял в руки, помахал. Хм, ковер хорошо выбивать! Тут же — длинный тонкий прут, оплетенный кожаными ремешками, на кончике — пластинка в виде сердечка. Рядом кожаные метелки: к твердой ручке прикреплено множество широких полосок кожи. Одна метелка погуще, другая пожиже. Так, а что внизу? Выдвигаю нижний ящик. И тут же получаю подзатыльник!
— Кто разрешал шариться?
— П-п-простите… Но мне же интересно… Я никогда такого не видел!
— И? Как впечатление?
— Что это? — показываю на метелку.
— Флоггер, это баловство, безболезненно.
— А это? — тыкаю в штуку с раздвоенным языком.
— Снейк, такой вид кнута…
— А вот это шлёпалка? (кивает) А это на ноги? (кивает) А это розга?
— Это стек. Розги из ивы делают, вымачивают, применяют и выбрасывают.
— Можно я туда посмотрю! — просительно скулю я, держась за нижний ящик.
— Только не перевозбудись! — ухмыляется Лев.
Какие-то железные штуки. Наручники. Блестящие широкие колечки с цепочками и с гирьками. Серая туба — «И-изи-и анал», смазка? Шарик с ремешками — это кляп. О! Ошейник, красивенько! Еще я узнаю что-то типа фаллоимитатора, и опять с ремнями. Догадываюсь, что это надевают как трусы и наполненный гелем членик вставляют… хм… девушкам или парням? В какую из дыр? Я шумно выдыхаю.
— Ну, спроси! — разрешает мне Лёвик.
— Что это за колечки?
— Это кольцо на пенис.
— На хрена?
— Контролировать эрекцию, сдерживать её, вызывать сжатие, боль…
— Уфф! Мне это не надо! А вот это что за яички на ножках? Да еще и с камушками!
— Это анальная плага, ну… пробка.
— В смысле? В жопу вставляют? — Я залился краской и брезгливо бросил штуковину обратно.
— Да. Может быть наказанием, а может готовить партнера к сексу, — улыбаясь, поясняет хозяин этих пробок.
— А камушек на ножке зачем?
— Для красоты!
— Кру-у-уто! Встал раком, а в жопе страз! А вот это что за колесико с шипиками?
— Болевое колесико для чувствительных мест! Для языка или паха…
— А перышки? Ими тоже кого-то бьют? Так это… я не против!
— Боюсь, не выдержишь! Это для щекотки!
— Умора! Че, от этого больно?
— На себе не пробовал. Нижние орут.
— Та-а-ак, а это что за кухонная принадлежность? Какой-то механизм…
— Называется «Тюльпан», и тебе лучше не знать подробности. Экскурсия завершена, пойдем, там уже все остыло!
Пили кофе на кухне. Там тоже все черное, серое, глянцевое, не заляпанное. На окне вместо шторок рюшами висят цепи разной толщины. Уютненько. Кружки металлические, круглые. Тарелочки для торта тоже металлические. Вообще ни одной фарфоровой, керамической посудины в пределах видимости. Стены и потолок серые с фактурой мазанного цемента, на полу глянцевая черная плитка. Единственное цветное пятно — это распластанная кляксой по потолку красная лампа.