– Крем, Эшли? – спрашивает Рэйна, и быть включенной в круг ее заботы так приятно, что Эшли отвечает «да». Она пытается втереть крем в свои потные ладони, когда появляется Руби, распахивая дверь и одновременно извиняясь, и Бернис резко пробуждается от сна. Эшли приходится высоко задрать голову, чтобы увидеть Руби из-под козырька своей бейсболки.
Та по-прежнему одета в шубу. Шуба выглядит кошмарно: всклокоченная, пятнистая и розовая, как язык, в тон посеченным окрашенным концам волос самой Руби. Когда женщина проходит к столику с закусками, до Эшли доносится сильный запах шампуня. Должно быть, Руби постирала шубу самостоятельно.
– Как мило с твоей стороны присоединиться к нам, – замечает Эшли, вытирая излишки крема о бедра.
– У меня было собеседование.
– И как оно прошло? – интересуется Уилл.
– Ужасно.
– А разве мы уже не решили, что никто никогда не возьмет тебя на работу в этой ужасной шубе? – говорит Эшли.
– А ты во что одета, а? Ты похожа на бейсболиста, собравшегося грабить банк. – Руби сует пригоршню «Орео» в карман шубы и направляется к своему стулу.
– Мой жених, Брэндон… – говорит Эшли. – Он любит «Янкиз».
– И тебе просто нравится все то же, что нравится ему?
Эшли дергает узел на своей футболке.
– А кепка? – спрашивает Руби. – Ты что, прячешь под ней фингал?
– Нет. – Эшли снимает бейсболку, взяв за козырек двумя пальцами и сверкая помолвочным кольцом. – Просто стараюсь не светиться. Некоторым из нас не требуется все время быть в центре внимания.
Руби сбрасывает свои шлепанцы и подтягивает ноги на сиденье стула.
– Ты по-прежнему носишь шубу, – замечает Уилл.
– Да, как-то так вышло, что я не вылечилась.
Уилл подтягивает повыше закатанные рукава своей рубашки, словно готовясь взяться за тяжелую работу.
– Как мы думаем, почему Руби по-прежнему носит шубу?
Некоторое время царит молчание, потом он спрашивает их по одной.
– Она цепляется за старые привычки, – предполагает Бернис.
– Не хочет отпускать прошлое, – выдвигает гипотезу Гретель.
– Хочет внимания, – фыркает Эшли, агрессивно щелкая затылочной резинкой своей бейсболки.
– Потому что свою собственную историю труднее увидеть ясно, – говорит Рэйна. – Труднее отчетливо понять, что нужно сделать, и еще труднее сделать это. Проще увидеть всю большую картину, если ты не причастен к ней.
– Выслушивая чужую историю, ты получаешь более широкую перспективу, – соглашается Уилл, кивая. – Быть может, мы сможем научиться друг у друга.
– А мы должны чему-то учиться? – спрашивает Руби. – Я здесь только ради развлечения и бесплатных закусок. – Она достает из кармана «Орео», поворачивает и разделяет печенье, потом проводит передними зубами по слою крема, оставляя следы.
– Я знаю, как ты любишь развлекаться, Руби, – с улыбкой говорит Уилл. – Именно поэтому я подготовил еще одну игру.
Руби скептически поднимает бровь и слизывает крем с зубов – сначала с того, который выщерблен.
Как выясняется, это игра в «музыкальные стулья», только без музыки.
– Тишина, – объясняет Уилл, – создаст пространство для того, чтобы слушать.
– Держу пари, что данные магнитно-резонансной томографии по «немузыкальным стульям» – это что-то с чем-то, – фыркает Руби. – Просто салют в миндалевидном теле, ага.
Они относят свои вещи к стене, ставят четыре стула в центре комнаты спинками друг к другу и собираются вокруг них кружком. Уилл сидит у стены и смотрит на них, подперев рукой подбородок.
– Начали, – командует он, и они начинают маршировать по кругу. Каблуки туфель Рэйны цокают по полу, «вьетнамки» Руби шлепают ее по пяткам, подошвы кроссовок Эшли скрипят, обувь Бернис негромко стучит, кеды Гретель ведут себя на удивление тихо.
– Мы могли бы взбунтоваться, – говорит Руби. Губы у нее черны от крошек печенья. – Мы все могли бы просто сесть на пол.
– Боишься? – спрашивает Эшли.
– Тебя?
– Стоп! – кричит Уилл, и они легко опускаются на стулья. Эшли вскидывает кулак, окидывая взглядом соперниц, и обнаруживает, что Гретель осталась стоять – прямо между двумя стульями.
– Ты даже и не пыталась, – замечает Уилл.
– Каждый сам выбирает свои битвы, – говорит Гретель.
– Или сдается прежде, чем проиграть? – подзадоривает он.
– Иногда это звучит так, словно ты просто запомнил кучу фраз из бестселлера по популярной психологии, – говорит Руби.