Рэйна краем глаза улавливает движение и поднимает взгляд от бумаг. Бернис застегивает и расстегивает кнопку на эластичном поясе своего жакета, висящего на спинке ее стула.
– Извини, – говорит Бернис, выпуская из рук поясок и садясь прямее. – Я должна сказать кое-что. Я вела себя так же, как эта девушка со степлером, вела себя так, будто твою жизнь просто поднесли тебе на блюдечке, потому что ты привлекательная и… не знаю… цельная, наверное.
– Все в порядке, – отвечает Рэйна.
– Нет, не в порядке, – возражает Бернис. – Во-первых, я завидовала, на самом деле не зная ничего о тебе. Во-вторых, я вела себя так, будто использовать свою женственность – худшее оскорбление. Разве не так СМИ поступили с Тиффани? И со всеми этими мертвыми женщинами? И с Руби, если уж на то пошло? Разве не так поступил со мной Эштон? Не то чтобы мы придумали эти правила игры.
– Общество определяет условия оплаты, – вступает Руби, – потом презирает тебя за то, как ты платишь. А между прочим, Джейку Джексону сошел с рук весь этот фокус с конвертом, не так ли? Охренительная лажа!
– Как так? – спрашивает Уилл.
– Что ты, мать твою, имеешь в виду под этим «как так»? – откликается Руби.
– Такое ощущение, что ее отец вроде как проиграл ее Джейку Джексону, – объясняет Эшли Уиллу.
– Больше похоже на то, что эти деньги были даром признательности, а не платой, – говорит Уилл.
– Называй это как хочешь, – фыркает Руби. – Это не меняет ситуацию.
– Нет, – возражает Гретель. – Не называй это как хочешь. Слова важны.
– Рэйна была взрослой, и она дала согласие, – напоминает Уилл.
– Это правда, – говорит Рэйна.
– Я не говорю, что Джейк Джексон совершил преступление, – уточняет Руби. – Только то, что он подонок.
Уилл почесывает свое предплечье.
– У нее был выбор, – без всякого выражения произносит он. – Ее ни к чему не принуждали.
– Ну, у всех нас был выбор, – говорит Руби. Она отскребает кусочек кожи со своей нижней губы и рывком отдирает его. – Гретель выбрала пойти в дом к чужой женщине, а Эшли выбрала участвовать в шоу, а Бернис выбрала встречаться с Эштоном, а я выбрала флиртовать с волком. Может быть, куда важнее то, что та старая сволочь не должна была держать детей в плену, а продюсеры не должны были делать из реалити-шоу концлагерь, а Эштон не должен был убивать всех своих любовниц, а волк вообще не должен был разговаривать с ребенком. И может быть, Джейк Джексон не должен был делать фальшивое предложение работы нищей официантке на двадцать лет младше него, заключив пари с ее отцом.
– У тебя кровь течет, – спокойно замечает Уилл, показывая на своей собственной губе, где именно. Руби облизывает нижнюю губу, сердито глядя на него.
Рэйна крутит кольца у себя на пальце, как будто они вдруг сделались слишком тесными.
Уилл подается в сторону Руби и говорит:
– Я вижу, что ты рассержена. Я не нападал на тебя, и теперь не могу понять, почему ты так это расценила.
– Да пошло оно все на хрен, – шипит Руби.
В комнате наступает молчание. Снаружи доносится приглушенное тарахтение неисправного глушителя, шипение пневматических дверей автобуса.
Бернис рассматривает свои ногти и начинает ногтем большого пальца отодвигать кутикулу, потом бросает это занятие и поднимает взгляд на Уилла.
– Ты делаешь именно то, о чем говорила Руби, Уилл, – произносит она. – Ты переосмысляешь этот разговор так же, как другие люди переосмысляют наши истории. Они смещают фокус на одну мелкую подробность – скажем, на то, какой выбор мы сделали – и упускают из вида полную картину.
– Это называется виктимблейминг – обвинение жертвы, – говорит Эшли.
– Это так и называется, – подтверждает Руби.
– Смысл в том, что ты смещаешь весь разговор, Уилл, – продолжает Бернис, – переводя его на некую проблему с Руби – вместо того, чтобы продолжить взятую тему.
– И какую же? – спрашивает Уилл.
– Честно говоря, – отвечает Гретель, – я думаю, что речь шла о проблемах с тобой. Ты можешь ответить на то, что она сказала?