Глава осьмая. Обломная. В которой рушатся планы о немедленной славе и признании блистательного таланта
Менестрель же, дум сиих причиной послуживший, подъезжал как раз в карете к границам государственным. Подъезжал да видами сказочно красивыми, из окна открывающимися восхищался, да планы радужные относительно будущего своего, бесспорно блистательного, строил. Не знал бедолага, что тучи над главою его кудрявою уже собираться начали, и лишь от него зависит, как все в итоге повернется.
А пока же суд да дело, суета бюрократическая, документов оформление, что завсегда утомляли натуру творческую, душевно тонкоорганизованную изрядно. Наконец и эти проблемы мелкие, но все же неприятные весьма разрешены были, и разрешение на въезд таки получено было, пожелание "доброго пути" вослед от контроля пограничного сказано да услышано было.
Вот и дом посольский, где ему все время пока назад не отзовут, жить надлежало. Да и знакомец старый по приемам да балам королевским герцог, ко королю весьма приближенный, нонче обязанности посольские исполняющий. Все радовало лучшего из менестрелей королевских без меры. И предвкушал он уже овации да триумф великий в землях сиих, по его мнению диких, вкуса художественного не имеющих.
Только вот ждало его разочарование для него в целом, а для самолюбия профессионально в особенности болезненное весьма. Друг его нонче обязанности посла во стороне этой дремучей, да по мнению Рауля, малообразованной, с порога огорошил его известием грустным и прискорбным, что траур в землях этих стоит трехмесячный и увеселения любые указом царским запрещены строжайше, а неисполнение предписаний сиих карается сурово весьма.
Намедни прецедент как раз случился неприятный весьма, попал под раздачу шут царский, вирши двусмысленные в зале тронной декламировавший. И все это высказано было с выражением радости несказанной на морде лица буквами огромными написанным!
Однако специально для певца сладкоголосого исключение маленькое, дабы не утратил он мастерства своего, таки возможно. Если он не из породы трусливой, конечно. Необходимо призрак герра посла радовать, да песни ему грустные и печальные ежевечерне напевать, какие он выбрать изволит.
Уже половину певцов, бардов, сказителей и прочих людей искусства перевел. За полчаса общения с духом этим седели да тик нервный приобретали самые стойкие. И если Рауль-певец не боится, то после отдыха небольшого он, герцог де ля Грюн, лично готов его к меломану пристрастному сопроводить.
Видя оборот такой задумался менестрель королевский крепко: чем же он так государю своему насолить умудрился, что избавиться тот от него решил способом столь жестоким да изощренным. Но ничего не припоминалось, а то, что имело место быть тайною, мраком покрытою, на веки вечные останется.
Придя в залу, где призрак обитал, он не мог не оценить чувства юмора как и работников посольских так и духа неупокоенного, который тоже с ним знаком весьма близко был и недолюбливал за натуру кобелиную. А теперь же, получив волею Судьбы возможность отыграться, не применет использовать ее да все соки выпить из певца известного. Таковы были размышления Рауля не радужные весьма и оправдались они впоследствии в полной мере.
Но все это случилось позже, дали ему сначала в дали ему сначала в покоях пообжиться, да с положением свыкнуться.
Герцог наш, обрадовав новостями сиими любимца королевского, с чувством долга выполненного, да в настроении распрекрасном, отправился дальше работу свою сидяче-бумажную работать на благо государственное, не оставляя мечт радужных о свадьбе скорой, сразу после траура отмены им планируемой. Не беда это,что невеста, даже почти что жена, пока и не в курсе относительно планов на нее лелеемых. Тем более есть у него письмо секретное, в качестве аргумента дополнительного в пользу союза сего говорящее, и перспективы да выгоды обоим сторонам почти сказочные несущее. И как раз назавтра была ему аудиенция приватная королем молодым назначена, на коей герцог и планировал момент сей личный и щекотливый весьма в беседе дружеской обсудить. Да и с приездом обоза вопросы новые возникли, решения решения скорейшего требующие.
Проблемою первостепенною, как ни странно, был певец сладкоголосый, ибо услуги да талант его на момент текущий не требовались абсолютно, а к делу какому его пристроить, чтоб под ногами не путался, необходимо было.