Но в этот раз именно Сенька делал что-то не так, однако бить его Дима не стал, потому что собутыльников он своих уважал. А вот, обложить Сеньку трехэтажным матом он мог вполне, не было у него пут не на языке, не в голове. Диме-то и помощь Сенькина особо была не нужна. Ничто, по сути, не мешало Диме привязать плуг к самому себе и пройти с ним вдоль своих угодий. Да хоть вдоль всей деревни! Сил у него было ровно столько же, сколько у коня, а вот прыти - куда больше. Но любил Дима уважение и почет, поэтому и понадобился ему Сенька, чтобы потом всем в деревне рассказывать: «Я, вон, Сеньку работать нанял». Это было очень великодушно – дать человеку работу в 90е, а значит, Дима был альтруистом. Но не хотел Дима перебирать у себя в голове философские понятия, ибо, закончив пять классов школы в войну, имел очень смутные представления о том, что такого – философия. Работящих он любил людей и умных, а вот глупую бабу или пса шелудивого, он просто поколотил бы, с целью воспитания.
«Блядь, что ты делаешь?! Надо не так! Давай глубже его!» - говорил Дима, поскольку считал, что сошники плуга входят в землю на недостаточную глубину, а, следовательно, не будет почва мягкой и податливой; да еще и сорняков море нарастёт потом, ибо корни растений, уже тронувшихся в рост, не будут перерезаны.
Сенька, знав, что делает, или, по крайней мере знав, что делает, ибо вспахал со своим конем не одно поле, не понимал причину недовольства Дмитрия Саныча. А последний, свою очередь, не мог допустить, того, чтобы картошка выросла плохая, поскольку если что-то делал, то делал лучше всех.
Не выдержав «безобразия», Дима метнулся к коню, дабы научить парнокопытное, а заодно – и Сеньку нерадивого, как землю рыхлить. Он трехэтажным матом обложил животное и изо всех сих потянул за вожжи.
Конь, оказавшись в ситуации, которую не то что людской, даже конский мозг не может оценить рационально, дал прыти и поскакал через все поле. Может, испугался Димы лихого… Никто уже точно не узнает, о чем тогда подумало несчастное животное.
Но была здесь одна проблема. А именно – плуг. Не мог Дима плуг свой просто так коню отдать. И не столько плуга ему было жалко. Именно характер не позволял Диме отпустить непослушного жеребца. Да еще и люди смотрели на данную картину. Все Диму слушались, а значить и конь, пусть чужой - должен.
«Стой, блядь, стой!» - орал Дима. Но эти крики, проносящиеся по всей округе, не напугали гнедого, а только подзадорили. И вот, он уже мчался не как обычный конь, а как конь степного казака откуда-то из Кубани.
Впереди - забор деревянный, который Дима поставил, дабы воры и проходимцы не украли часть урожая. Человеком-то он был нежадным и всех своих «собутыльников» кормил, говоря - «Вот, моя жена приготовила». Особенно, соленьями, в частности - огурцами и помидорами маринованными, которые он раздавал направо и налево. Вся округа собиралась у Диминого гаража. Марии он каждый раз говорил, что идет «машину делать». А она даже не начинала разговор с ним, о том куда пропадают все соления. Потому что знала, чем подобные разговоры для нее закончатся. Но, вот воровства Дима не потерпел бы. Никто не смел обокрасть Диму!
Гнедой, увидев забор, понял, что пути дальше нет. Но картофельные угодья большими были, поскольку Дима любил, чтобы картошки было много. И принялся конь скакать по всему полю. А Дима за плуг держался, матом крича на всю округу. Соседи вышли из домов, поскольку перепугал он людей трусливых не на шутку. Димины маты, возможно, и в соседней деревне тогда слышны были. Однако, не можем мы этого знать точно.
Обскакав все поле вдоль и поперек, животное поняло, что мчаться дальше некуда. Не имея другого решения, конь через забор перепрыгнул, а Дима, вместе с плугом, за который неизменно держался обеими руками, вынес кусок ограды, мчась головой вперёд. Доски разлетелись во все стороны, а конь, с Димой и плугом позади, умчался в даль светлую. Маты и крики постепенно утихали где-то вдалеке.
Остановили коня только, когда он забежал на соседний хутор за несколько верст от деревни. Дима, когда домой пришел, был покрыт кровью, как после артиллерийского обстрела, но плуг свой не отдал. Все молчали. И только Мария тихо сказала: "Ой, дети, как мне этот дурак надоел, лучше б он сдох уже".
Автор приостановил выкладку новых эпизодов