— Кого привёл ты, Ярило? Человеком пахнет, — забормотала старуха скрипучим голосом. В шаге от Елены. Закрыла она нос рукой, а второй в Ярилу вцепилась. — Что же это ты привёл его? На обед мне? — засмеялась она, и на Елену повеяло не холодом, а ледяным ветром, смешанным с запахом падали. — Что же молчит? Немой, что ли?
Хочет Елена ответить, что умеет говорить, а со страху и слова молвить не может.
— Ты меня зовёшь так, старая? — сказал Ярило со злобой.
— Что ты! Ошиблась я, видно, Ярилушка. Садись, покушай, с дороги-то устал, — заверещала она и отошла.
Потянул Елену к столу, а та едва дышит и ступает мелкими шажками, боясь оступиться. Задела миску. Та опрокинулась, загромыхала.
— Да есть человек! Чую дух его! — закричала старуха и стала принюхиваться, сопеть. Ещё холоднее стало Елене, вся кровь в жилах застыла.
Дал Ярило слизня какого-то, через силу проглотила Елена, и Яга затихла на минуту.
— Что за дела! — пробормотала она и застучала то ли ногой костяной, то ли ещё чем. — Ну, рассказывай, чего пожаловал?
— Хочу попасть к Горе, что в центре мира стоит. Подскажи, Яга, дорогу, а я тебе гостинец принесу.
— К Горе? Эт ты зря, Ярилушка, там тебе несдобровать. Там Змей сидит огненный, дворец стережёт.
— Знаю, Яга! Знаю. Ты мне дорогу подскажи. Давно я там не был, уж все тропы покрылись муравой, все реки в океаны разлились, все леса разрослись.
— Клубочек мой возьми, он тебе путь покажет, дорогу расчистит.
Повздыхали, да стал Ярило наружу собираться, а Яга ему всё зубы заговаривает, всё посидеть просит, да стучит беспрестанно, будто кругами ходит на ноге костяной. Смекнула тут Елена, что дело нечисто, Яриле о том шепнула, а старуха услыхала!
— Ах ты! Полубог несчастный! Девку приволок! Клубок выпросил! — заверещала старуха, засуетилась, заскрипела, забормотала, запричитала. — Кощея бы, Кощея бы! Он бы вас, негодяев, перебил бы! Вмиг бы! Где ты, поганка? Где?! — задребезжала Яга у лица Елены, толкнула она старуху, дверь наощупь пнула и прыгнула.
— Сто-ой! — кричала Яга, а Елена уж птицей летела, и Ярило с ней рядом, и клубочек перед ними дорогу указывал. Оглянулась Елена, увидала ногу костяную, руку нечеловеческую, нос длиннющий, будто клюв.
Летят они, и Елена никак не нарадуется: Ягу обманули, клубок достали, глядишь, и до Горы скоро доберутся.
— Ярило, отчего я Ягу не видела, а она — меня? Ты ведь видел?
— Сама слышала, как она меня назвала. Вот и думай.
Помрачнел он и вниз опустился, за клубком следуя.
Распростёрлись холмы под ними громадные, стала на один Елена и глядит. Впереди — бесконечная река, слева, у сердца — холмы с ветвистыми тропами, сбегающими вниз, к воде, позади — лес тёмный да роща берёзовая, по правую руку — опять холмы в травах и цветах пахучих. Под ногами — гора, подобная той, что в центре мира, а над головою — небеса. Могучая сила вливается вместе с ветром, вливается глубинная сила рода, ушедшего жить на самое солнце, в тридевятое царство, и вся мощь рода стоит за плечами, плясками стоит да обрядами древними. Да боги, что древнейшие предки, даруют свои блага, и вот уж Елена к небесам поднимается, но не птицею, а человеком.
— Куда ты? — кричит Ярило, а она всё поднимается выше и выше, к роду своему, к племени, к солнцу. — Чего ж ты! Не доберёшься так.
И верно: достала Елена до облаков, да жарко стало, дышать нечем. Опустилась, глядит на спутника и думает: «Как же он думает до солнца добраться?»
— Идём вниз, в пещеры. Оттуда к Горе выйдем, а там рукой подать до царства.
Ступают по тропе, по цветущей мураве, а рядом ручеёк бежит, журчит, и весело подле него, и хорошо Елене, и смеётся она от радости.
— Чего ж ты! Нельзя! — воскликнул Ярило. — Мигом узнают, головы лишат.
Елена даже улыбаться перестала, а сама думает: «Вот так чудны́е места! Одна я бы в жизни не добралась».
Прошли мимо дома на холме, к нему и ведёт поросшая муравой тропа. Тут всё в зелени, в травах и цветах полевых с запахом медовым. Трещат кузнечики, проносятся стрекозы, печёт солнце, кусаются слепни, и всё-таки хорошо! Знойно, но хорошо. Стоять бы век здесь и ни о чём не думать, и ничего не искать.
Но клубочек дальше бежит, и отправились к пещере тёмной, тут замер он, не шелохнётся.
— Чего это он?
— Земли Яги кончились. Обратно лети, а за услугу спасибо! Пусть старуха не серчает. — Поклонился он, клубок и исчез.
Вошли они в пещеру, а там ни зги не видно. Засветились волосы Ярилы да стали путь освещать: вокруг стены и камни чудны́е, на зубы похожие, под ногами скользко, вода сверху капает. Идёт Елена тихо-тихо, почти не дышит. Добрались так до грота с золотом, сияющим ярче самого солнца, коснуться хотела Елена, да Ярило руку перехватил, головой покачал, дальше повёл. Оглянулась — злата нет. Лежат себе скелеты людские, светятся слабо. «Ну и ну!» — думает Елена. Тут ей привиделось, что скелет зашевелился, и точно: рукой двинул, потом ногой, поднялся так один скелет, за ним — второй, а там и все встали, плясать начали. Дивится Елена, а они всё танцуют, гремят, кости в разные стороны летят. Смешно ей стало от пляски нелепой, улыбнулась Елена, а скелеты на неё кинулись! Бегут, в прах рассыпаются, а Елена к земле приросла: не шелохнуться, как ни пытайся. Глядит на светящиеся кости, Ярилу зовёт, а он уж далеко, не слышит.