- Говорят, что женщина до сих пор не может поверить. Ходит туда и ходит, точно крыша поехала, - Герман тоже не мог поверить. Он не мог поверить, что хочет сходить туда и поговорить с ней, что хочет ей сказать и что услышать, сам не знал. Острое чувство нужности начало колоть где-то под ребрами. Ноги сами привели его к сгоревшему дому. На месте он сразу подошел к женщине в выцветшей куртке, не зная как начать разговор, топтался на месте, где раньше стоял обеденный стол.
- Мне вот дом жалко, а вы чего пришли сюда?
- А вам Рыжую не жалко? – не удержался Герман. – Вам вашу дочь не жалко?!
- Вы меня с кем-то перепутали, у меня нет детей, - ее удивление было неподдельным.
Герман почувствовал вкус апельсина на кончике языка. Он с ужасом покинул этот дом. Брел по улице, еле передвигая ноги, а по голове набатом стучала одна мысль «Проснись. Проснись. Проснись».
Глава 2. Почему нельзя разговаривать с незнакомками, которые одеты не по погоде.
Герман на пороге открытия. На пороге открытия дверей сумасшедшего дома. Он все сидит на лавочке у подъезда своей съемной квартиры и боится зайти внутрь. Боится остаться один. Боится холодных теней, что отбрасывают высокие стулья. Боится открытых окон без штор, пустого советского холодильника, который гудит из последних сил. Боится скрипящих половиц. Тысячи мыслей проносятся в голове, и ни одной толковой. Что же это может быть? С какого момента этот реалистичный сон так его поглотил? И что на самом деле было сном? А может он до сих пор спит, а может он вообще в коме и поэтому этот абсурд кажется таким реальным?
- Сколько можно курить, Гера? Вам разве не рассказывали, что сигареты могут убить животное?
- Черт! Последняя в пачке была, - молодой человек уронил сигарету и растер недокуренное сокровище на мокром асфальте, он понимал что ему нужно посмотреть на свою неожиданную собеседницу, но ощущение усталости и некий трепет перед знакомым до дрожи в коленках голосом, заставлял оттягивать этот момент как можно дальше.
- Вы боитесь меня? - сухо спросил юный женский голос.
- Ты никогда не называла меня по имени. - Судорожно выдохнул Герман.
- Может потому что вы мне его так и не назвали?
- Я не знаю тебя. Кто ты?
- Да ладно вам, Герман. Вы же мой друг. Разве вы не хотели рассказать мне в той палате №13 все, что вас так тревожит?
- Там была маленькая девочка из неблагополучной семьи, которая рассказывала как ее обижают в школе, а вот кто ты, я не знаю, - Герман устало перевел взгляд на свою полуночную собеседницу. Он был удивлен. Каким-то внутренним шестым чувством он понимал, что рядом с ним сидит его Рыжая, но отказывался верить своим глазам. Там в палате №13 он брал апельсины из маленьких худеньких ручек несмышленой девочки. Его мозг не мог принять, что каким-то чудесным образом, эта юная рыжеволосая девушка, одетая слишком легко для начала зимы, и есть его маленькая подруга. Не может быть, что всего лишь за месяц с лишним, она совершила невероятный скачок во времени и выросла лет на 10 вперед.
Почувствовав взгляд, девушка кротко улыбнулась и опустила глаза, дав время привыкнуть к себе. Герман жадно, с толикой радости, ее рассматривал, он начинал улавливать схожие черты с его Рыжей. Все еще не достает ногами до земли, резво болтает ими будто пытается отогнать от себя морозный воздух. Все те же волосы, но они стали ярче и длиннее, будто чужие. Все еще худая как щепка, локти опасно торчат, того гляди как замахнется, разрежет кожу как нож масло.А ключицы торчат так, будто сухую и бледную кожу слишком сильно натянули на кости.
Герман нахмурился, в его голове юркой змейкой проскользнула мысль “Почему она не дрожит от холода?”. Слишком легко одета эта девушка для зимней ночи. Легкое, шифоновое голубое платье совсем не вписывалось для посиделок у подъезда. Словно почувствовав, как он нахмурил свои брови, Рыжая резко подняла голову и начала оправдываться, - Да, мне тоже оно не нравится! Все-таки не мой цвет, хотела же зеленое надеть, но Они хотели чтобы я произвела впечатление на тебя.