Почему же мне, со всеми моими знаниями, было так трудно сразу принять эти проклятые чувства? Что ж, раз вы спросили, я вам расскажу! Я посчитала, что реакция моего сына на такую «ерунду» чрезмерная. Если я сама не смогу посмотреть телешоу, я не буду устраивать истерику. Но эмоции ребенка так же реальны и важны для него, как и наши взрослые чувства. Лучший способ помочь ребенку «пережить» – это помочь ему принять эмоции и двигаться дальше.
Вот еще одна история о том, как мне было трудно принять эмоции ребенка.
Годовалый Сэм подползает к трехлетнему брату Дэну, занятому строительством дома из кубиков. Дэн встает в защитную позицию.
Я: Дэн, дай малышу пару кубиков. Он только хочет поиграть с тобой.
Дэн: Нет, нет. Я строю.
Я: Да ладно, Дэн. Он поиграет с тобой всего минуту. Ты же знаешь, малышей надолго не хватает.
(Сэм дотягивается до кубиков. Дэн толкает его, он падает и плачет.)
Я: Дэн, что с тобой такое? Из-за тебя теперь малыш плачет!
Ясно, что этот диалог не способствует повышению самооценки. В воспитании детей есть одна хорошая вещь: если вы напортачили, у вас почти всегда есть второй шанс. Описанный сценарий повторялся несколько сотен раз в неизменном виде, и у меня было достаточно возможностей потренироваться.
Посмотрите на меня в более удачный момент.
Дэн защищает кубики, малыш приближается…
Дэн: Нет! Нет! Нет!
Я:(Признавая и отождествляя его чувства.) О нет, ты здесь строишь что-то особенное, а этот гигант приближается, чтобы все сломать. Как неприятно!
Дэн: Вот, вот!
(Поспешно бросает на пол несколько кубиков, чтобы отвлечь малыша, и отодвигает свое творение к кофейному столику.)
Я: Ух ты, здорово придумано, и малыш доволен!
Почему мне было так трудно сразу признать чувства сына? Скорее всего, мешала уверенность, что желание стукнуть брата кубиком по голове – это ужасно плохо, и мне нужно было, чтобы сын это понял немедленно. Я не оправдывала его агрессию ни секунды. Хотя было достаточно всего лишь продемонстрировать уважение к его чувствам по отношению к строительству, чтобы он смог подавить агрессию. Пока я пыталась преуменьшать его чувства, он вынужден был бороться с братом и матерью.
Вы можете поинтересоваться: «А разве это не тот самый момент, когда ребенку нужно объяснить, почему он не должен что-то делать, и разве ребенка не нужно учить уважать чувства других людей?»
Ответ – ДА… но мы до этого еще не дошли. Если дети не почувствуют, что их эмоции принимают, они будут глухими к самым лучшим нашим объяснениям и горячим мольбам. Моя крошка-соседка однажды очень ярко проиллюстрировала это. Я обещала присмотреть за маленькой Джеки, чтобы ее мама могла поработать с важными документами.
Джеки (три года): Я хочу домой.
Я: Но ты только что пришла. Давай немного побудем во дворе, покачаемся на качелях.
Джеки: НЕТ! Пошли домой!
Я: У твоей мамы есть кое-какая работа. Мы можем заняться чем-нибудь интересным.
Джеки: НЕТ! (Бежит к своему дому.)
Я (кричу ее маме): С Джеки все в порядке?
Мама Джеки: Все хорошо.
Я: Простите, что я не справилась. Джеки объяснила, почему она не захотела остаться?
Мама Джеки: Она сказала мне: «Джоанна сказала: БЛА-БЛА-БЛА-БЛА…»
Что эта девочка себе позволяет? Я эксперт по общению!
Но, когда я не признала ее чувства, все, что она услышала из моих слов, из моих объяснений, было пустыми звуками.
Дети зависят от нас: это мы должны называть их чувства, чтобы они могли в себе разобраться. Если мы этого не делаем, то посылаем им скрытый сигнал:
«Ты не понимаешь, что говоришь, не знаешь, что знаешь, не чувствуешь то, что чувствуешь, и не можешь доверять своим ощущениям».
Мы нужны ребенку, чтобы объявить его чувства действительными, чтобы он вырос человеком, который знает, кто он такой и что он чувствует. Так мы закладываем основу личности, которая будет уважать, а не отвергать нужды и эмоции других людей.